Спустя минут двадцать, успокоившись там, по-видимому, за это время окончательно, возвращается и, стараясь на меня не смотреть, предлагает прогуляться. Я соглашаюсь. Облачаюсь в платье с глубоким декольте, высокие сапоги на каблуках, ну и, конечно же, шубку - я же знаю, прогулкой это дело не закончится.
Garou – Burning
И мы идём гулять по уже вечернему современному Парижу. Небо к вечеру прояснилось, и остатки уже севшего солнца залили небо романтичным розовым светом, размыто перетекающим в золотой. Высоченные башни из стекла и металла соединены между собой запутанными лабиринтами площадок с мини садами, фонтанами, бассейнами, виадуками, перетекающими сложными петлями с одного уровня на другой. Мы уверенно идём по этому сложнейшему лабиринту, часто пользуемся лифтами, то вниз то вверх, и без Алекса, честное слово, я бы не нашла дорогу назад! Наконец, мы выходим на открытое и свободное пространство - площадь Дефанс, у основания которой воздвигнуто невероятно захватывающее творение – гигантская четырёхугольная Арка Дефанс в виде белоснежного квадрата, стоящего на одной из своих сторон – символ современного стиля в искусстве и архитектуре. Место действительно красивое, особенно для меня, любителя современности. Сама площадь, обрамлённая высоченными суперсовременными небоскрёбами, плавно перетекает в огромный замысловатый бассейн, выложенный цветной плиткой и обрывающийся глубоко вниз искусственным водопадом, затем в длинный модный сад, украшенный странноватыми скульптурами в новейшем стиле, и завершается снова технично-модным водным пространством с цветными бусинами на тонких шпилях, которое вместе с отражённым в воде ванильным небом смотрится замысловато сказочно, а оттого завораживающе. Это место просто восхитительно для моего нежного восприятия, как и мой спутник, невыносимо красивый и измождённый собственной нерастраченной сексуальной энергией…
Вдруг снова предложение:
-Почему бы нам не съездить в ресторан?
-Думаешь, это тебе поможет?- я изо всех сил стараюсь не ехидничать.
- Почему не попробовать?
-Дома у тебя полно еды, но ты не особенно хотел есть её. Считаешь, ресторанная кардинально лучше?
- Посмотрим.
- А ночью что будем делать?
Алекс вздыхает и с выдохом протяжно сообщает:
- Спать!
- В одной постели или в разных?
- В одной, конечно! – смотрит испуганно…
- Ну, ну, - отвечаю.
Celine Dion Et Garou – Sous Le Vent
Возвращаемся теми же лабиринтами к дому, спускаемся в подземные гаражи, находим отремонтированный чёрный Porsche, едем в ресторан. Алекс всё это время серьёзен, молчалив и… неспокоен.
Я снимаю шубку, отдаю швейцару, но моё глубокое декольте скрыто под бирюзовым шарфом. Мы проходим к своему столику, Алекс в голубом кашемировом джемпере, моём любимом, том, в котором он выглядит непросто красиво, но ещё и трогательно, ведь голубой - его цвет, необычайно волнительно гармонирующий с цветом отросших чёрных локонов…
В ресторане занято около пяти столиков, и гостьи этого заведения одна за другой предсказуемо устремляют свои взоры на Алекса и фиксируют их. Меня забавляет эта неизменная устойчивость эффекта присутствия Алекса, где бы он ни был. Снимаю бирюзовый шарф со своих плеч и понимаю: я – жестокая женщина. Это чёрное платье действительно соблазняет, ведь оно ненавязчиво открывает плечи почти до середины и грудь ровно столько, сколько нужно мужскому воображению, чтобы разыграться не на шутку. Алекс в полнейшем потоплении, мне кажется, он уже готов сдать все свои бастионы. Бедный, он не знает, как не смотреть на меня, ведь мы сидим друг напротив друга, и по замыслу посещения ресторана должны общаться около часа, пока нам не принесут блюда. Эффектность декольте постепенно начинает доходить до меня настойчивыми, упорными, надоедливыми взглядами других гостей этого изысканного и явно дорогого места, и я уже сама жалею, что надела его.
Спрашиваю Алекса:
-Ну, и сколько ты уже тренируешь себя?
Он смотрит вопросительно на меня. Не отвечает. Я настаиваю:
-Как долго твоя воля не сдаётся?- улыбаюсь.
-Мы можем не говорить об этом?
-Хорошо, я не буду. Извини.
Делаю глоток белого вина - оно изысканно в своём аромате и вкусе, выгодно отличается от наших вин тем, что алкоголь практически не ощутим, поэтому его букет раскрывается ярче и глубже. Я наслаждаюсь вином, и от этого мои губы принимают тот вид, который они могут иметь только лишь в случае неподдельно искреннего удовольствия. Алекс смотрит на них, похоже, он уже парализован и окончательно потерял с таким трудом удерживаемый контроль над своим самообладанием, ведь мои губы – это то, что возбуждает его больше всего, и мне давно известно об этом.
Мне уже жаль его, потому что выглядит он на самом деле жалостливо. А страдалец, тем временем, не отрывая своего взгляда от моего рта, внезапно признаётся:
- Два месяца…
- Верится с трудом в это, - отвечаю я, а он мученически отворачивается.
Нам приносят еду: Алекс ковыряет вилкой улитку, набитую чем-то противно зелёным, но так и не прикасается к ней, делает глоток вина и спрашивает, долго ли я буду есть. А я отвечаю, что долго, ведь у меня огромный стейк в яблочном сиропе – невыносимо вкусное кулинарное произведение. Я медленно расчленяю его на кусочки и поглощаю их также медленно, наслаждаясь вкусом, и от этого закатываю глаза. Алекс не смотрит на меня, он уставился снова в окно, за которым из-за темноты ничего не видно, кроме мелькающих белых и красных огней пролетающих мимо авто…
Я говорю:
-Знаешь, я против вегетарианства. Зачем нам, плотоядным, отказывать себе в удовольствии? У нас ведь итак их не слишком много, а жизнь такая короткая!