Обернувшись полотенцем, я вытерла участок зеркала от конденсата и начала наносить увлажняющий крем на лицо. Через несколько минут я наклонилась к зеркалу. Увиденное меня порадовало. Да, я была уже немолода, но все еще оставалась эффектной женщиной. Время не слишком изменило мои черты и обижаться мне было не на что.
Но... мне показалось, или гусиные лапки в уголках моих глаз стали чуть менее заметны? Кончиками пальцев я провела по линии подбородка. Кожа казалась более упругой, подтянутой и живой. Я провела рукой по волосам, и мои глаза непроизвольно сузились. На семидесятом году жизни мои волосы стремительно превратились из насыщенно каштановых в серебристые.
Сейчас корни волос были окрашены в светло-коричневый цвет. Цвет как в юности.
Хоть я никогда и не была слишком озабочена видимыми последствиями старения, но вид разгладившейся кожи и возвращающегося естественного цвета моих волос был далеко не неприятным. В течение многих лет я проходила только самую легкую омолаживающую терапию; процедуры для поддержания плотности костной ткани, регенерации нервной системы и переливания крови, чтобы противодействовать естественной дегенерации жизненно важных тканей. Но ничего косметического. Я не знала, как такое вообще возможно, но, тем не менее, было ужасно приятно увидеть в отражении эхо молодой женщины, которой я была когда-то. Приятно так, что я едва могу описать.
Я услышала звук закрывающейся двери и мои пустые размышления прервались.
Кто-то был в моей комнате?
Я подошла к двери и прижалась ухом к дереву. Я не слышала ничего, кроме стука дождя по оконному стеклу и скрипов и стонов старого дома, остывающего на вечерней прохладе. Тепло моментально испарилось с моей кожи. Холодный воздух просочился из комнаты, и я задрожала.
Осторожно приоткрыв дверь на несколько сантиметров, я заглянула в щель, ведущую в мою комнату. Краем глаза я увидела, как кружевные занавески на окне кружатся в танце, раздуваемые легким сквозняком от треснувшего окна. Повернув голову и обнаружив, что входная дверь закрыта, я вздохнула с облегчением.
Я понимала, что вела себя глупо, и, распахнув дверь, смело вошла в комнату.
Сначала казалось, что все было в точности так, как я оставила. Но это первоначальное впечатление оказалось обманчивым и вскоре рассеялось.
Влажная туника и нижнее белье, которые я оставила скомканными на полу у кровати, исчезли. На кровати лежала свежая одежда. Но не моя.
Свежевыглаженный мундир полковника Астра Милитарум был выложен с точностью и аккуратностью, которые сделали бы честь офицерскому денщику11. Поношенная боевая куртка темно-зеленого цвета лежала рядом с выцветшей униформой и остроконечной черно-красной фуражкой. Отполированные до зеркального блеска кожаные сапоги стояли рядом, наполовину задвинутые под низко свисающее покрывало.
На антикварном письменном столе напротив кровати стоял поднос с едой. Тарелка с сочным розоватым мясом, яркие овощи и хрустальный графин с чем-то похожим на амасек. Я придерживалась вегетарианства большую часть своей жизни, и блюда, которые до сих пор мне подавал Кирано, соответствовали моим предпочтениям.
Почему же сейчас мне принесли стейк с кровью?
Рядом с графином лежала потертая и потрепанная книга. Она была похожа на что-то, что офицер мог бы носить с собой для записи своих мыслей во время военной кампании. Кожа на корешке потрескалась и истерлась, как будто его много раз загибали назад, а страницы скручивались по углам.
Некогда красная обложка выгорела. Монограмма "М. Р." красовалась на выцветшем золотом листе.
Я взяла книгу и открыла ее на случайной странице.
Это была не монография полковника, как я поначалу надеялась, а что-то вроде личных записей. Я сразу же поняла, на что смотрю: план организации, классификации и упорядочения коллекции книг в библиотеке полковника Грейлок, первая запись в которой была оставлена, по меньшей мере, тридцать лет тому назад. За месяц, проведенный здесь, я готовила точно такие же планы.
Я отодвинула поднос с едой и налила себе из графина. Как я и предполагала, жидкость внутри оказалась амасеком. К тому же прекрасным и с отличной выдержкой. Я пролистала записи и увидела ссылки на многочисленные книги, которые я уже каталогизировала. Но встречались и те, с которыми я еще не сталкивалась, или тома, написанные на языках, которые я не могла прочитать.
Наконец, наступила ночь, и я зажгла настольную лампу.