– Если бы ты стоял у руля власти, ты бы тоже закрыл город?
– Между моралью и долгом постоянно идет война. Ради спасения миллионов я бы пожертвовал тысячами.
– А перестрелял бы эти тысячи?
– Это противоречит и морали, и долгу одновременно.
– То есть пассивное убийство людей, когда их запирают в клетке, это праведное дело, а активное убийство, когда их стреляют, это террор?
– Ты гиперболизируешь, Кригрейн. В любом случае, это отличие политика от рядового гражданина – готовность принимать жесткие, но необходимые решения.
– А если бы болезнь разразилась в столице, то политики бы закрыли себя и героически полегли?
– Ты мыслишь масштабами рядового обывателя. Гибель всего правительства – это серьезный удар по государству и его обороне. Разумеется, все силы бы были брошены на спасение наших лидеров.
– То есть мы все-таки делимся на людей первого сорта, второго, третьего…
– Кригрейн! При возобновлении подобных разговоров и их настойчивом продолжении, я буду вынужден написать на тебя руководству. А там поминай как звали!
– Ясно. Пропагандист долбаный.
– Поверить не могу, что меня на старость лет забросило на работу с насильником и предательницей народа!
Айка вновь повернулась на бок. Она сделала вид, что не услышала слов командира отряда.
– Меня бесит не то, что нас закрыли. – Продолжила Айка спустя время. – Это необходимость. Меня приводит в бешенство то, что никто не пытается разработать лекарство. Нас оставили подыхать, а кто выживет, тот молодец.
– Ты правильно сказала ранее. Мы не того ранга для власти, чтобы о нас беспокоиться.
Айка и Карзах некоторое время думали о своем. Тишина повисла в комнате.
– Завтра к нам придет многоуважаемый Коршух Бильгворд, агент ОПНО. – Спокойно продолжил Карзах через минуту. – Мне придется отдуваться за весь отряд, но, самое главное, не лезь. Ясно, Кригрейн? Твой язык отправит нас обоих под автомат, а я предпочитаю еще пожить столько, сколько мне отпущено судьбой.
«Лишь глупец не видит истину! Нас окружает враг, он повсюду! Враг выстраивается у наших границ, он топчет наши родные улицы сапогами своих агентов! Враг со звериным оскалом смотрит на наших женщин и детей! Наших детей повесят на дорогах, а женщин изнасилуют на глазах у мужчин! Каждый сын Дользандрии должен быть готов взяться за оружие! Каждый сын Дользандрии должен уметь обращаться с автоматом, чтобы убить врага! Смерть врагу! Смерть вражеской идеологии, которая жаждет умов наших детей! Смерть вражеским солдатам, которые жаждут наших женщин! Смерть вражеским лидерам, которые жаждут нашей смерти! И нет большего счастья для дользандрийского солдата, чем умереть, вскрикнув имя нашего Лидера, пока смерть не прикоснулась к кисти его! Слава нашему Лидеру! Слава нашей Дользандрии! Слава нашему режиму!» – Айка может повторить это наизусть. Каждый день телевизоры повторяют дользандрийцам пламенную речь о войне. О благой войне с сияющими рыцарями. О войне добра и зла.
Ведь так легко убивать, когда против тебя сражается враг. Не живое существо. Враг.
День 3.
Серые утренние облака вновь не приносили облегчения усталому сердцу. Карзах то и дело просыпался ночью. Тело болело. Постоянно хотелось пить. После воды хотелось в туалет. А каждый поход за водой и в туалет отдавал болью во всем теле. И таким круговоротом прошла вся ночь. Воды в холодильнике осталось мало. Еда, к сожалению, на исходе. Ее с самого начала было мало.
За окном по дереву стучал дятел. Долго, монотонно, раздражительно. По крайней мере, так подумал Карзах спросонья. Когда он немного полежал, пытаясь собраться с мыслями, он понял, что никакого дятла за окном нет. В целом, как и дерева. Кто-то очень усердно стучал в хлипкую дверь. Коршух Бильгворд. Определенно, это тот старый крыс.
Карзах с трудом поднялся. Ноги еле держали. Беспокойная ночь не принесла ни капли отдыха. Командир медленно зашагал к входной двери. Стук повторялся раз за разом. Монотонно. Со всей силой отдаваясь в гудящей голове.
«Да иду я, мать твою!» – попытался прорычать Карзах. Однако вместо громкого рыка из горла вырвалось лишь глухое, уставшее, хриплое ворчание. Дверь уже близко. Вот она перед лицом. Командир открыл дверь.
Да, это был старина Коршух Бильгворд из народа красарков. Массивный, стоящий на двух лапах крыс, с трудом достигавший ростом до груди человека. Серая ухоженная шерсть, дорогой костюм, монокль и грациозность, присущая далеко не всем крысам, выдавали в нем уважаемого красарка, занимающего почетный пост.
– Къприък Гъхуъф, многоуважаемый Карзах, человечий сын! – Коршух расплылся в улыбке и поклонился, едва ли не стукнувшись лбом об пол.