— Моли о пощаде, сволочь! — процедил сквозь зубы Костя, наводя на меня пистолет. «Неужели любовь может порождать такие чувства? Ему мало меня убить, он хочет надо мной поиздеваться…» Когда я посмотрел Косте в глаза, то вдруг понял, что парень наслаждался ситуацией, своей силой, правом вершить суд, пусть и купленный за хрустящие банкноты.
Я не стал молить о пощаде, не стал убегать. Тело было словно чужое, а я отошел на план отстранённого наблюдателя. Самодельный нож блестящей рыбкой вошёл в горло Петру. Я увидел, как округлились глаза конвоира, а его рука потянулась к торчащей из тела рукоятке. Мое правое плечо пронзила тупая боль. Костя выстрелил и, на удивление, попал. Я схватился за автомат Петра. Охранник всё еще судорожно цеплялся за приклад — и короткая очередь полоснула Костю по лицу. Тот упал, не издав ни звука. Лейтенант на миг замешкался, передёргивая затвор, и это дало мне шанс. Почти не целясь, я пустил длинную очередь — стрелял пониже, чтобы попасть по ногам. Но отдача задрала ствол вверх — и очередь прошила конвоира наискось. Когда я подбежал к лейтенанту, он был ещё жив. Его кровь пузырилась. Из пробитого лёгкого лейтенанта со свистом выходил воздух. Я попытался зажать рану конвоира, но это было бесполезно.
— Я не хотел, вы же сами меня заставили! — мой крик эхом отозвался из лесной чащи.
Охранник ещё несколько раз судорожно вздохнул, потом по его телу прошла короткая судорога — и отвечать мне стало некому. Первая мысль — сдаться властям, но с таким кровавым следом повезло бы, если прожил бы пару дней. Окровавленные тела охранников я бросил в кювет и прикрыл сломанными ветками. Пришлось повозиться с трупом Константина. Надо было аккуратно снять одежду с покойника: в тюремной робе мне далеко не уйти. Парню пуля попала в голову. Вместо интеллигентного лица была кровавая каша, из которой сиротливо торчали осколки очков. Кровь на дороге затереть было нечем, но у меня была надежда, что в темноте пятна не будут так сильно бросаться в глаза. Когда я бежал к машине, то подумал, что так и не узнал, как звали лейтенанта…
Проснулся я разбитым. Ломило в затылке. Я потрогал рану на голове — кровь запеклась корочкой, посмотрел на часы — семь утра. Во рту был какой-то отвратительный привкус. Я нашарил в рюкзаке фляжку и сделал несколько глотков — не помогло. Тусклый свет пробивался сквозь прозрачное окошко палатки. Я натянул камуфляж, сверху пристегнул бронежилет. Семён был крупнее меня и шире в плечах. Его одежда, несмотря на то, что я ее подтянул, висела немного мешковато.
Инги в палатке не было. Снаружи доносился приятный аромат и негромкое пение. Я вылез из палатки и прищурился от яркого света. Инга что-то негромко напевала. Я прислушался. Песня была красивая и почему-то грустная. Я не понял ни слова: какой-то незнакомый язык, слишком много гласных звуков.
Инга умудрилась натянуть на себя запасной камуфляж, подрезав рукава ножом и прихватив кое-где шнурками. Одеяние сидело на девушке ещё более мешковато, чем одежда Семёна на мне. Из бинтов, их остатков, а также кусков брезента Инга сделала себе импровизированную обувь. Я как раз вчера подумал об этом, но слишком устал, чтобы пытаться что-то делать или объяснять.
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — девушка потянулась. — Пригрезился такой интересный сон, а ещё есть хочется.
— Да, мне тоже снился… яркий… — я вспомнились насыщенные, как вспышки молний, сновидения. У меня также возникла уверенность, что это не просто сны, как говорил дедушка Фрейд. Я потёр запёкшуюся на голове кровь. — Ладно, давай завтракать.
Мы развели костёр из таблеток сухого горючего. Я уселся на камень и расстегнул рюкзак — припасов немного, но на пару дней хватало. На коробке значилось «Мгновенный омлет». Я насыпал в сковороду жёлтого порошка, залил водой из фляги.
— Куда сегодня пойдем? — спросила Инга.
— Никуда не пойдем. Будем ждать спасательную группу здесь …
Краем глаза я заметил какое-то движение и резко обернулся: дорога, редкие деревья, в полукилометре начинался Рыжий лес. Ничего… Только ветер колыхал ветки. «Показалось… Но откуда тогда щемящее чувство опасности, что-то не в порядке… не так…» — мелькнула мысль. Я взял автомат и передёрнул затвор.
— Кирилл, что случилось? — Инга испуганно уставилась на меня.
— Пока не знаю…
Не показалось. Я вскинул «калаш» и полоснул очередью по призрачной фигуре, подбиравшейся к Инге со спины. Девушка отшатнулась, сковорода полетела в огонь. «Чёрт, омлет был, наверное, вкусным».