Глава 9. Свалка
Моросил лёгкий дождик, но, на наше счастье, неактивный. Туннель смерти давно скрылся из вида, только странный запах, казалось, преследовал меня. К Инге вернулось зрение, только глаза были немного красными. Повезло… Бывало, от «смерть-лампы» люди слепли. Моя рука болталась безвольной плетью, с онемевших пальцев то и дело срывались алые капли и падали на припорошенную пылью землю. Я прислонился к стене полуразрушенной пятиэтажки с неуместно оптимистичной надписью «Возродим Чернобыль вместе». За прошедшие годы надпись изрядно потускнела и кое-где свисала лохмотьями.
Несмотря на холодную изморось, Инга и я решили не идти внутрь. В окнах на первом этаже что-то нехорошо мерцало: то ли «электра», то ли «студень», а может, и, вообще, что-то новое. А на верхних этажах кое-где горел свет, словно хозяева засиделись допоздна, задёрнув окна истлевшими обоями. Ещё одна странность: в Зоне, в некоторых местах, лампочки горели сами по себе и не перегорали. Так что вечеринка была в самом разгаре, уже давно… На какой-то миг мне показалось, что за шторами мелькнула чья-то тень. «Нет, наверное, всё-таки показалось…»
Из вещей у меня и Инги остался только рюкзак. Палатка, оружие и рация остались на той стороне туннеля. Инга прихрамывала: по Зоне не слишком побегаешь босиком. Единственная радостная новость — сегодня у меня не болела голова. «Даже странно, после контузии я как-то неделю провалялся…» Сильно болела рука, но спасительный оранжевый прямоугольник аптечки всё ещё болтался на поясе. Это был стандартный армейский комплект: средство для обработки ран, бинты, антибиотик. Вот только отсек с обезболивающим опустел (не везет), да лекарство от радиации мы уже выпили. Таблетки тарена я оставил без внимания: средство от химического оружия — вещь в Зоне совершенно бесполезная, хотя, говорят, некоторые просто так его едят — глюки ловят.
Сначала мне с трудом удалось стянуть пропитавшуюся кровью куртку с рваными дырами, которые сотворили щупальца кровососа. Я представил, что было бы, если бы мне не удалось закрыть горло, поморщился — с детства отличался богатым воображением — и осмотрел себя. Моя рука была покрыта застарелыми шрамами от ожогов, характерными площадками пересаженной кожи; пальцы без ногтей, а кожа неприятного розового оттенка; аккуратные, круглые, размером с двухрублевую монетку две ранки на предплечье, третья — клок вырванной плоти. «Главное — остановить кровотечение», — подумал я и обильно полил раны перекисью из аптечки. Кровь сразу свернулась и зашипела, поднимаясь розовой пеной. Звук не к месту напомнил шуршание шампанского, да так сильно, что я даже представил тонкий хрупкий бокал и тихий шелест пузырьков… Под кожей что-то нехорошо зашевелилось. Закусив губу, я взял нож, сделал неглубокий надрез и с легким содроганием вытащил из ранки два щупальца кровососа: когда тварь отшвырнуло гранатой, кусочки остались в ране. Усыпанные присосками с острыми коготками на концах, остатки паразита вяло сокращались, вызывая тошнотворные ассоциации с глистами. Инга побледнела и отвернулась. Одно слово — паразиты. Я посыпал рану антибиотиком. Название на упаковке стерлось, остались только последние буквы — «…мицин». «Будем надеяться, что поможет», — мелькнула мысль. Нормально забинтовать рану одной рукой у меня выходило плохо, но помогла Инга. Поверх изорванной руки легли туры бинта, я даже попробовал пошевелить пальцами — кисть чуть дрогнула…