В неровном утреннем свете я торопливо обыскивал отсеки рюкзака, что одной рукой делать было крайне неудобно, и складывал все находки на относительно чистой бетонной плите. Первым под руку попался разбитый ноутбук Андрея. Также в нескольких местах корпус компьютера был оплавлен, у него не доставало половины кнопок, а во время бегства ноутбук искупался в затопленных уровнях. «Вряд ли с жёстких дисков удастся восстановить хоть что-нибудь», — но я всё-таки сунул разбитый компьютер обратно в рюкзак. — «Будет, что предъявить Михаилу. Может, получу хотя бы часть обещанных денег? Но в остальном всё плохо: ни еды, ни связи. Что найдет спасательная группа, отправленная из Свободного? Тела кровососов и растерзанную палатку. Они решат, что я погиб. Так что на помощь рассчитывать не приходится, нужно добираться самому» — размышлял я.
Инга и я передвигались медленно, несколько раз к нам подбирались собаки, очевидно, учуяв кровь. Одну я подпустил совсем близко и показательно расстрелял — пришлось потратить пол-обоймы. Остальные собаки, видимо, сочли меня слишком опасной добычей и исчезли в густой траве вдоль дороги. По руке расползлась мучительная ноющая боль, но все-таки это было лучше, чем бесчувственная культя.
— Инга, слушай внимательно, тебе надо идти строго за мной, след в след. И тогда я обещаю, что всё будет хорошо.
Инга кивнула. «Умница, хорошо, что не задает лишних и ненужных вопросов», — поблагодарил я в сердцах девушку, здоровой рукой достал гайку с привязанной красной ленточкой и с силой бросил в сторону холма.
Сначала гайка летела, как положено, но потом затормозила, окуталась зеленоватыми искрами и начала подниматься всё быстрее и быстрее. Ее красный хвост трепетал, словно у диковинного воздушного змея. Через несколько секунд гайка скрылась в утреннем тумане. Аномалия с названием «трамплин» накрывала такой приветливый на вид холмик. Некоторые называли её «швыряла», но сути это не меняло: всё, что попадало в область её действия, начинало стремительно подниматься в воздух, опровергая законы гравитации. Поговаривали даже, что «трамплин» забрасывает предметы прямо в космос. Точно знаю, что это выдумки: года три назад я водил группу учёных как раз к этому самому месту. Они надеялись использовать эффект «трамплина» для запуска космических аппаратов, но надежды не оправдались. «Трамплин» действовал до высоты в пять-десять километров, потом предметы просто отбрасывало в произвольном направлении. Это, впрочем, нисколько не улучшало участи несчастных, угодивших в аномалию.
— Кирилл, а почему так? — Инга бросила гайку из той горсти, что я ей отсыпал.
— Кто знает? На то и аномалия.
Мне нравилась эта немногословная девушка. Удивляло то, что Ингу не смущали мои шрамы. Я снова вспомнил ее прикосновение и то, как Инга на всё спокойно реагировала. Может, потому что у девушки, как и у меня, не было прошлого — легче адаптироваться. Я видел, как вели себя туристы в Зоне, совсем не так, как она. Один американец, которого мне довелось водить «поохотиться», обделался от одного вида кровососа и улетел обратно в тот же день. «Ничего, мы дойдем до Свободного. Сначала отлежимся. У меня хватит денег на новое снаряжение. Бывают и женщины сталкерами. Редко, но бывают. Я научу Ингу всему, что знаю. И мы будем вдвоем. Но сначала нужно дойти…» — думал я.
— Нам ещё далеко? — спросила Инга.
— Километров двадцать, может, больше. К вечеру дойдем.
В Зоне редко бывали прямые маршруты. К полудню я понял, что всё-таки переоценил свои силы: мы прошли от силы километров десять — маршрут был знакомый. Я шагал, баюкая раненую руку. Хотелось пить, но воды не было. На знакомой дороге мы наткнулись на новую «комариную плешь». Днём её сразу было заметно: трава в этой аномалии никогда не росла. В «трамплине» росла, даже в «мясорубке» росла. А в «комариной плеши» нет. Я кинул для верности гайку.
Только часам к четырём показался посёлок Копачи. Когда-то тут стояли дома — теперь только холмики. Лет двадцать назад поселок просто закопали: слишком фонил. От него осталась только телефонная будка. Про неё ходило немало легенд. Говорили, что будки раньше не было, что появилась она уже после второй катастрофы просто так, на пустом месте. Ещё заявляли, что иногда в трубке есть гудок — и можно позвонить куда угодно, в прошлое, в будущее. Выдумки, разумеется, но любопытство было слишком велико. Конечно, выглядела будка странно. Столько лет прошло, а всё как новенькая: не заржавела, даже все стёкла целы, даже краска не облупилась. Я не удержался и снял трубку, но гудка, понятное дело, не услышал.