— Пожалуйста! — Монолитовец убрал руки от паха и попытался закрыться ими от меня.
Поведение мужчины было совсем не похоже на холодное безразличие того, кто спрашивал меня про осколок
— Кто вас послал?
— Нам заплатили, я Ваня с кордона…
«Надо же, обычный бандит. Значит, Монолитовцы не пренебрегают помощью обычных людей? Впрочем, это логично, должен же кто-нибудь поставлять им продовольствие и припасы…» — подумал я.
— Что вам от меня нужно?
Наверное, мужчина бы ответил, но левая половина лица моего незадачливого собеседника разлетелась кровавыми брызгами, плечо оказалось в болевых тисках, и только потом я услышал выстрел. «Бежать!» — мелькнула мысль.
Я мчался. Вокруг пули взбивали фонтанчики брызг — одна толкнула меня в спину. Боли не было, но сразу стало трудно дышать. И тут повеяло слабым запахом озона — где-то рядом притаилась «электра». Аномалии всегда тянуло к металлическим объектам. Я внимательно осмотрелся: метрах в двадцати над давно брошенным и ржавым остовом БМП воздух едва заметно подрагивал. Местность была заболоченная, ботинки проваливались по щиколотку, а вода — отличный проводник — почти вдвое увеличивала радиус действия аномалии. Если бы она сейчас сработала, меня можно было подавать жареным на блюде. Хоть бы какой-нибудь пятачок сухой земли! Из-за осоки виднелась бетонная опора повалившейся линии электропередач — то, что надо. Я разбежался и подпрыгнул, схватившись здоровой рукой за какую-то ржавую скобу. «Шторм» на ремне неудобно цеплялся за бетонный край, пришлось опереться на поврежденную руку. Это, конечно, было плохой идей. В глазах потемнело от боли, но я все-таки забрался, сел, укрывшись за ржавой железной опорой. Монолитовцы подбирались осторожно, но мне и не нужно было их видеть. Я просто пустил очередь по брошенной машине. «Электра» сработала на свинцовые пули не хуже, чем на гайки. Аномалия вспыхнула, расползаясь молниями по влажной земле вверх, через мокрые штанины, по ногам. Из кустов послышались крики, но они очень быстро стихли; один автомат выстрелил ещё несколько раз — сжавшаяся в судороге рука надавила на курок. Потом с громким хлопком взорвался затвор — сдетонировали патроны — и наступила тишина. Пахло озоном, горелым порохом и жареным мясом. Теперь аномалия не опасна: после разряда она будет примерно сутки копить энергию на новый фейерверк.
Взрыв гранаты сбросил меня на землю, в ушах противно запищало, я с трудом поднялся и увидел, как «школьный учитель» вскинул «Шторм». Лазерный луч прицела скользил по мне. Нас разделяло метров двадцать — не успеть. Инга бросилась на линию огня, закрывая меня своим телом, и очередь вошла ей в спину. Несколько пуль попали и в меня, но бронежилет выдержал — я только отлетел в грязь. Какую-то неуловимую секунду девушка стояла, словно койот из старого мультика: сорвавшись в пропасть, животное не сразу понимает, что должно упасть. Наши взгляды встретились, и что-то вспыхнуло у меня в голове. Инга падала медленно, словно под водой. Мое сердце забилось ровно и глубоко, краски вокруг стали ярче, я видел каждое движение противников, как оседает пыль. Звуки стали густыми, веки шершавыми, глубокое дыхание казалось громом. Время было гибким и упругим, позволявшим сделать так много. Происходящее было, как во сне, а я был сторонним наблюдателем. Всё казалось далёким, нереальным, приглушённым. Автомат взрывом отбросило слишком далеко. Из оружия у меня остался только нож — и я метнулся к врагам. Один из Монолитовцев выстрелил. Мне удалось резко уйти в сторону. Пуля только полоснула по бедру — боли не было. Сердце колотилось в бешеном темпе, в висках стучало. Такое состояние я переживал, когда на меня напали кровососы, но тогда волнение было намного слабее. Свободной рукой у меня получилось выбить из рук «учителя» «Шторм» — это было странно легко. Я хотел ударить мужчину ножом в шею, но лезвие соскользнуло с кевларового воротника, и кончик ножа прочертил аккуратную линию от верхней губы через левый глаз к виску. Хлынула кровь — и сходство с «учителем» исчезло. Мужчина отшатнулся в сторону, закрывая лицо.
Второго Монолитовца я ударил ножом в грудь. Лезвие разрезало бронежилет, словно бумагу. Мёртвое тело отлетело на несколько метров — в руке у меня осталась одна рукоятка. «Нестрашно…» — мелькнула мысль. Пальцы ловко перехватили руку второго Монолитовца, выламывая автомат. «Как легко ломаются чужие пальцы…» Дуло легло аккуратно под подбородок, кровь и осколки костей разлетались в стороны, когда свободной рукой я нажал на курок. Не было времени перевести дух. Я чувствовал, как дрожит палец на спусковом крючке снайпера, который расположился на крыше брошенного автобуса. Монолитовец ловил мою голову в перекрестье прицела. Пальцы всё сделали сами: разворот в полуприсяде — и через ржавое железо раздалась длинная очередь. Я даже не целился, просто знал, куда лягут пули. Наши выстрелы прозвучали одновременно, и всё-таки я был быстрее, вражеские пули прошли над головой, а с крыши свалилось корчащееся в агонии тело. Остался последний противник. Когда я обернулся, было слишком поздно. «Учитель» держал меня на мушке. Его левая половина лица превратилась в кровавую маску. Из пустой глазницы сочилась кровь. «Какую боль он должен сейчас испытывать? — мелькнула у меня мысль, но на уцелевшей части лица я заметил все то же сонно-скучающее выражение. — Да люди ли они?!»