— А что с ним потом стало? — спросил Андрей, осторожно обходя глубокую лужу, в которой шипела многоножка, угрожающе выпуская грудные щупальца.
— Да, как-то не заладилось у него, — хмуро ответил Семён. — Товарищи решили, что он уже всё, навсегда застрял. Хабар его к рукам и прибрали. Жена заново замуж вышла. Ну, знаешь, как это бывает, за лучшего друга, — Семён ухмыльнулся, словно какой-то своей истории.
— Говорят, с собой покончил, — Гарик покосился на многоножку, достал ТТ и аккуратно прострелил ей грудное сочленение. Тварь забилась в конвульсиях, разбрызгивая грязь. — Дескать, вышел Живоглот из петли, да и в новую влез, только из верёвки.
— Враньё, — хмуро ответил Семён и неодобрительно покосился на Меломана: многоножка — создание, конечно, отвратительное, но опасное только для грызунов. — Живоглот с собой не покончил. С дальнего кордона водит к Петле людей.
Я вспомнил, как Заморин смотрел на небо, видимое только ему одному. Я слышал, что, чем короче период петли, тем дольше она держится. Судя по всему, группе Заморина предстояло крутиться ещё долго. Очень долго.
— Кому это надо к петле? Учёным? — удивился Гарик, распутывая шнур от наушников.
— Когда и учёных, но чаще простых людей, — буркнул Семён.
Меломан явно хотел расспросить его ещё про Живоглота, но за поворотом, наконец, открылась цель нашего пути — база «Сфера», и все разговоры стихли.
Над кронами деревьев возвышался огромный небоскреб из металла, тросов и антенн. Антенна уходила вверх метров на сто, и, хотя кое-где тросы обвисли, а некоторые балки ввалились внутрь, зрелище подавляло.
— Говорят, когда-то, ещё до первой катастрофы, — Семён полил водой из фляги лысеющую голову, — эта антенна сканировала микроволнами Америку… А на генштабовских картах она всегда была отмечена, как заброшенный пионерлагерь.
Вопрос о том, где Семён мог видеть пресловутые карты, я благоразумно оставил при себе.
Глава 2. Периметр
Мы лежали в кустах у самого периметра базы. Всё выглядело совсем, как на спутниковых картах. Сначала шло внешнее ограждение из металлической сетки, густо опутанной колючей проволокой. Кое-где она изрядно проржавела и покосилась. Кое-где висели грозные таблички «Ограждение под напряжением».
Странно, но с того самого момента, как антенна оказалась в нашем поле зрения, меня не отпускало ощущение дежавю, словно я уже не раз был здесь.
В одном месте в ограждении не хватало секции, логика подсказывала пройти здесь. Логика — плохой помощник в Зоне. И верно, приглядевшись, я заметил как дрожит над проломом воздух — «комариная плешь» (или, по-научному, «гравиконцентрат»). Обычно, она хорошо заметна. В области аномалии не растёт трава, а на бетоне или асфальте ее почти не видно.
Андрей поправил очки и стал разглядывать «плешь».
— Я про них читал. Там гравитация в сотни раз больше… — он осёкся.
С обратной стороны ограждения, метрах в трёх, лежал человеческий скелет. Белые рёбра пробились сквозь истлевшую одежду, потрескавшаяся от времени резиновая маска облегала череп.
— Что с ним случилось? — глухо спросил Андрей.
— Придавило, — мрачно ответил Гарик. — Видать, один шёл.
— Придавило? — переспросил Андрей, но никто не стал ему пояснять — и так всё было ясно.
«Комариная плешь» убивает по-разному. Обычно, человек делает шаг и превращается в кровавую кашу. Но бывает, гравитация вокруг концентрата нарастает постепенно. И человека сплющивает, но не давит на смерть. Он просто лежит и не может пошевелиться. Если идти с товарищем, то есть небольшой шанс, если нет — то это смерть, очень медленная и мучительная, от жажды, от потери крови, от удушья.
Гарик прищурился, примерил в руке гайку и бросил почти в самый центр аномалии.
Земля вздрогнула. Грохнуло так, словно упала не гайка, а целый железнодорожный состав. В земле на места падения образовалась изрядная вмятина.
— Гарик, не нужно так делать, — одёрнул его Семён.
— Да ладно, не опасно ведь, — возмутился Меломан, но тут же стушевался.
По мёртвому телу бедолаги, застрявшему в аномалии, словно прошла рябь, кости затрещали, сминаясь и вдавливаясь в крошащийся бетон. Через мгновенье на месте истлевшего тела остался лишь силуэт.
— Не надо ничего в концентрат бросать, — буркнул Семён, — он от этого растёт. Не знаешь что ли?