— Нет, — честно ответил я.
— Считайте, что вам повезло. Адский труд. Дело не только в том, что довольно сложно создать более или менее внятный, не слишком затасканный сюжет и красиво его описать. При определенном усердии и достаточном объеме потраченного времени это приходит. Наконец, ты закончил своё творение. Публикуешься в Интернете или несешь рукопись в издательство. При некоторой толике удачи её даже издают. А потом, хоть изредка, но любой писатель читает, что пишут про него критики или хотя бы читатели в Интернете. И вот ты узнаешь о себе много нового, например, что предыдущая книга ещё ничего, а новая книга — полная ерунда, куча штампов, минимум самостоятельности с вялыми, словно срисованными персонажами, и так каждый раз, когда выходит новый роман…
Слегка ошалев от объема информации на тему нелёгкого бытия писателя, я решил подкрепиться глотком коньяка. Спиртного во фляжке оставалось совсем чуть-чуть, на донышке — глотка на два, не больше. Я осторожно отхлебнул. Из вежливости протянул фляжку писателю, но он отказался.
— Но это еще куда ни шло! Хуже, когда за тебя принимаются узкие специалисты. Они тебе рассказывают о том, как бы они написали твою книгу, если бы умели писать. И начинается: математик укоризненно замечает, что расчёт времени выхода на орбиту описан неверно; альпинист посмеивается над тем, как герой умудрился с таким снаряжением спуститься с обрыва и не разбиться; врач авторитетно заявляет, что с такими ранами герой не мог протянуть бы и минуты, не то, что преодолеть кросс по астероиду; энергетик утверждает, что описанный в романе двигатель ни за что не заработает; физик жалуется на некорректно описанную технологию телепортации… и так далее и тому подобное. И это еще не считая представителей различных конфессий, чьи религиозные чувства ты глубоко уязвил своей книгой.
Я рассмеялся. Все эти проблемы для меня выглядели такими мелкими и незначительными. Что может быть нелепее фразы «читателям не понравилась книга»? Ведь всегда можно попробовать написать другую. Мельникову не приходилось заживо гореть, в него не стреляли из автомата в упор, и вообще с ним не происходило всё то, что он так щедро взваливал на плечи своих героев.
— Так пусть они возьмутся за ручку или клавиатуру и напишут лучше! — неожиданно для себя возмутился я.
— Безусловно! — с жаром согласился Мельников. — Но всё-таки где-то в глубине души любой автор хочет писать так, чтобы его книга нравилась всем, хоть это и невозможно. И он уже непроизвольно начинает пытаться угодить физику, энергетику, альпинисту и врачу, обкладывает себя учебниками, советуется со специалистами, тратит своё время не на характеры персонажей и сюжет, а задается вопросом, как устроено сопло плазменного двигателя, описанного в романе. В небольших объёмах это полезно и придает истории реализма, но, когда это становится самоцелью, вместо книги выходит ерунда.
Я пожал плечами и глотнул коньяку, подумав, что Мельников так и не ответил на мой вопрос.
Глава 7. Погоня
На самом деле мы очень плохо контролируем нашу жизнь. Почти все достижения нашего мира направлены именно на это — контроль. Мы просыпаемся утром и точно знаем, что в десять будем на работе, ну, или в шесть, если не повезло с работой. Подчиняя свою жизнь заданному ритму, мы всё больше и больше убеждаем себя, что все в порядке. Наш маленький мирок неуязвим. Мы строим долгосрочные планы, но Аннушка уже пролила масло, в самолёте протёк трубопровод, под ногой что-то предательски щёлкнуло, да мало ли может быть в жизни случайностей, и вот уже костлявая небрежно хлопает по плечу — собирайся, пора. Тем приятнее смотреть на героев книг и кинофильмов: такие мелочи, как их неудачи и превратности судьбы, ничуть не волнуют. Главный злодей не может просто поскользнуться на лестнице и свернуть себе шею. Он может умереть только от «самой главной пули», обычно этот сцену показывают с замедлением и с разных ракурсов. Временами вместе с главным злодеем гибнет и главный герой, концовки в духе «в конце все умерли» в последнее время входят в моду, особенно в японских фильмах.
— Радарный контакт, — мягко прошептал компьютер машины. — Объекты опознаны как оперативная группа Скат. На одном из экранов появились две яркие точки стремительно несущиеся нам наперерез. Я не сразу понял, что происходит: Скаты были патрульным вертолётным соединением охраны периметра Зоны и формально принадлежали ВВС Украины. Они не должны были нас атаковать.