— Не торошш ты ещё щемнишкого убишать!
— А я? — послышалось из-за спины.
Писатель стоял с зажатым в руках «Калашниковым», который я отбросил в первые секунды схватки. Значит, он пошёл за нами, а не сбежал на лодке, когда началась вся эта каша.
Михаил обернулся на голос и в глазницах голого черепа сверкнули глаза. Последняя граната с негромким хлопком вышла из подствольника. Ещё несколько секунд назад Михаил был неуязвим, он мог замедлить время и увернуться, мог поставить пространственное зеркало, и граната полетела бы обратно. Но Михаил не смог, видимо слишком много сил ушло на регенерацию. Граната аккуратно вошла ему в живот, как раз в область солнечного сплетения. И тело бизнесмена, предпринимателя, самого известного человека в Зоне, а так же не состоявшегося демиурга нашей Вселенной разлетелось на куски в огненной вспышке. Самое неприятное, что эти кусочки ещё какое-то время нехорошо шевелились, пытаясь прирасти обратно друг к другу. Я лежал на бетонном полу в растекающейся вокруг алой луже и смотрел в дыру на потолке. Мне бы очень хотелось, чтобы там было что-то ещё кроме ещё одного потолка. Хотя бы кусочек неба, или даже прореха с робкими вечерними звёздами. Мельников что-то говорил, тряс меня, но его слова доносились слишком глухо, чтобы расслышать. Большая капля жидкого металла, подобно гигантской амёбе вытекла из останков Семницкого. Потянулась было к писателю, но Мельников отпрянул и тогда жидкий металл влился прямо в мою рану на левом боку.
Как много силы…
Я поднялся, чувствуя как затягиваются мои раны. Посмотрел на культю на месте левой руки, из почерневшей плоти высунулся и стал расти черенок кости, окутываясь сеткой сосудов, так в ускоренной съёмке растёт горох. Инга вышла откуда-то из-за спины и виновато улыбнулась.
— Михаил говорил правду насчёт того, чтобы изменить наш мир? — глухо спросил писатель, глядя на обезображенное тело.
— Не знаю, может быть. Идём отсюда.
Глава 6. Выбор
Ирину мы нашли по кровавому следу, уже смертельно раненая, она отчаянно пыталась доползти до Монолита. Её сжатая в кулак рука застыла в нескольких сантиметрах от зеркальной глади. Сначала я подумал, что она не успела, и смерть обогнала её в этой гонке. Но когда я разжал её пальцы, на ладонь мне лег кусочек стекла, по форме похожий на гайку, а потом я заметил, как оттопыриваются карманы её комбинезона. Я посмотрел на алмаз у себя на ладони, наверное, это можно считать самой странной в мире огранкой или самой дорогой гайкой. Неужели даже перед смертью все, что было у неё в душе, измерялось лишь хрустящими купюрами и сверкающими стекляшками? Наверное, очень важно верить хоть во что-то, хотя бы в себя. Но Ирина Трофименко, капитан сил внутренней безопасности Украины верила только в деньги. Она работала на ООН за деньги, за существенно большую сумму сотрудничала и спала с Михаилом и не верила ни во что. Мне было очень жаль её, я бы хотел её спасти во второй раз, технически — это не сложно, восстановить клетки, удалить продукты распада, запустить сердце. Но чего-то уже не было в её теле, чего-то очень важного, хотите — называйте это душой, и я был бессилен.
Писатель повертел в руках алмазную гайку и положил Ирине на грудь словно цветок, и — закрыл ей глаза. Пробормотал что-то очень тихо, но ветер донёс его слова.
— Бойтесь своих желаний…
Несколько минут мы молчали, только ветер шевелил траву и солнце медленно уходило за горизонт. Какой всё-таки долгий и трудный выдался день.
Инга так же молча стояла рядом, невидимая ни для кого, кроме меня, но такая реальная.
— Нам надо уходить, — наконец нарушил тишину писатель. — Идём, лодка ждёт.
Я посмотрел на левую руку и сжал пальцы в кулак, пальцы сдвинулись слабо, неловко, рука ещё казалась чужой, словно я отлежал её за ночь.