– Так чего же ты не уехал?! – взгляд собеседника был мутным, а выражение лица жестким и агрессивным, как это бывает у сильно выпивших людей, – Нет, ты мне объясни… Иметь такую возможность… Я не понимаю…
– Я не хочу об этом говорить… Давай сменим тему, – сказал Боря тихо, как бы примиряющее и успокаивающе.
Дело в том, что бар, в котором они сидели, был давно выбран Борей именно из-за тишины. Атмосфера и тишина в этом заведении располагали к размышлению в одиночестве и нормальному разговору в компании, без перекрикивания громкой музыки или какого-либо другого раздражающего и навязчивого фона. Таких заведений осталось немного, поэтому Боря очень любил это бар, дорожил им и был горд тем, что однажды случайно его нашел.
– Слушай, а может ты брешешь? – собеседник не унимался, – ты скажи…
– Я никого не обманываю, – так же спокойно произнес Боря, – во всяком случае, стараюсь этого не делать по мелочам.
– Тогда какого хрена?! – буквально взорвался собеседник, заставив вздрогнуть сидящих за соседними столиками немногочисленных посетителей бара и посмотреть в сторону источника такого непривычного для данного заведения громкого звука, – нет, я никак не могу понять! Я – русский уже давно бы сквозанул отсюда при первой же возможности! При первой же, слышишь?! Так нет такой возможности у меня. Нет, и не предвидится в ближайшее время, если, конечно, мы снова танками не пойдем куда-нибудь мир защищать…
– Не кричи, я тебя прошу, – Боря сопроводил свою просьбу почти дирижерским жестом, как бы гася ладонями о стол эмоции собеседника, – люди пришли отдохнуть, давай не портить им вечер.
– Да плевать я хотел, – собеседник склонился над столом, опершись о край обеими руками и пристально глядя на Бориса. Такую позу обычно принимают представители семейства кошачьих перед прыжком на свою жертву, и Боре показалось, что его собеседник уже готов сделать этот смертоносный бросок, – ты объясни мне, что? Что тебя здесь держит? Я не понимаю! Вот хоть убей!
К столу, за которым происходил непривычный по накалу для данного места разговор, подошел официант. Видимо, администрация заведения хотела как-то вмешаться в происходящее, но никак не могла придумать, как бы это сделать наиболее деликатно и в тоже время всё-таки хоть что-то сделать. Судя по всему, единственным найденным решением было подослать официанта к возмутителям привычного спокойствия. А может, решили, что пора выручать постоянного клиента, коим являлся в данном баре Боря.
– Всё в порядке? – обратился именно к Боре официант.
– Да, всё хорошо, спасибо, – ответил ему Боря.
– Чего-нибудь еще желаете? – вопрос был снова адресован исключительно Боре. Это было понятно даже по тому, что, подойдя к столику, официант стоял лицом к Боре, а к его собеседнику – боком, что, конечно же, недвусмысленно давало понять, к кому будут адресованы все вопросы.
– Водки принеси, грамм двести, – отозвался собеседник Бориса.
Официант посмотрел сначала на инициатора заказа, а затем на Бориса. Боря в свою очередь нахмурил брови и отрицательно замотал головой, глядя на официанта, что должно было означать: «Не стоит».
– Чего-нибудь еще?
– Я же тебе сказал – водки!
– Спасибо, ничего не нужно, – подытожил беспредметный разговор Боря, и официант ушел.
К столу подошла сидевшая за соседним столиком и постоянно несколько встревожено смотревшая в их сторону женщина. Она положила руку на плечо разгоряченного, сильно выпившего мужчины.
– Павлик, пойдем уже домой. Поздно. Все уже разошлись. Что ты к человеку пристал?!
«Значит, его зовут Павел», – подумал Боря.
Дело в том, что в тот вечер Боря пришел в бар один, чтобы побыть наедине со своими мыслями. У него бывали вечера, когда хотелось просто посидеть в тишине и подумать. «Мысли», – говорил он иногда своим приятелям, разъясняя свой отказ от совместного проведения вечера, – «как и все другие сложные механизмы, требуют периодического ТО. Их нужно содержать в должном порядке, иначе они станут раздражать, как разбросанные по полу вещи. И тогда на них придется тратить уйму времени, раскидывая по сторонам, чтобы хоть как-то сквозь них пробираться. Так что лучше потратить всего один вечер, уложив всё на свои места». Приятели обычно участливо кивали головами, а затем обижались.
Такие вечера были не часты, но они случались. В эти дни Боря обычно заранее заказывал столик в углу зала, чтобы никто его не побеспокоил. В тот вечер в баре кроме обычных немногочисленных посетителей что-то отмечала какая-то компания: небольшая группа мужчин, связанная то ли производственными, то ли коммерческими, то ли просто приятельскими отношениями, с женами. Компания весь вечер, как могла, соблюдала негласный закон выбранного ими заведения, и негромкие звуки празднования никак не досаждали Борису. Но потом представитель празднующей какой-то повод группы направился к столику Бориса. Подойдя, он начал о чем-то спрашивать или что-то просить, и, когда Борис, наконец, был окончательно выдернут из пучины собственных мыслей, непрошеный собеседник уже сидел за его столом и вел оживленный разговор. Причем, сначала человек разговаривал исключительно сам с собой, так как Боря даже не сразу понял, о чем речь. Когда же стало понятно, о чем идет речь и в каком состоянии находится собеседник, Борис попытался пресечь сам факт общения на корню. Но человек был сильно пьян, так что возражения, которые Боря пытался было выказать, собеседником просто не были замечены.