– С трудом. Роман, скажи мне, как тебе удалось улизнуть с работы?
– Я сбежал. Просто сбежал.
– И как ты объяснишь это администратору?
– Мы туда больше не вернемся, Роузи.
– Ты хочешь сказать, что мы все бросаем и возвращаемся домой? А как же вещи, накопленные деньги?
– Роузи, ты с годами не меняешься, всё такая же паникерша, – он засмеялся и обнял её плечи. – Кстати, мне очень нравится твой наряд. Роузи, – он остановил её и заглянул в серо-голубые глубокие и большие глаза, – мы не возвращаемся домой. А за вещи не беспокойся. Я собрал всё, что было в нашем, таком надоевшем тебе, домике. Все наши вещи на вокзале в камере хранения.
– Но… но что мы будем тогда делать? Где будем жить?
– Что ж ты за чертовка такая?! Все сюрпризы ломаешь! – Ро́ман достал из внутреннего кармана пиджака, который небрежно висел на его левой руке, два билета.
Роузи выхватила их из крепких рук Ро́мана и удивленно смотрела то на него, то на недавно напечатанные билеты. Они еще пахли принтерными чернилами и ароматным кофе аэропорта.
– Чехия? Мы летим в Чехию?
– Мы будем там жить, Роузи. Мне пообещали хорошую работу в спортивном комплексе. Придется работать всего четыре дня в неделю. А денег у нас достаточно, чтобы мы могли что-то купить себе там. Ты и сама знаешь.
Они еще долго объяснялись и уточняли все детали поиска работы, времени и даты отъезда. Потом решили, что ресторан им ни к чему, зашли в небольшое быстро и заказали сначала красное грузинское вино, а потом обогатили хозяев, заказав три самых дорогих пиццы.
– Роман, у меня тоже есть хорошие новости, – Роузи ехидно посмотрела на сидящего напротив мужа и гордо поставила бокал на стол. – Я сегодня была в издательстве. Они просто в восторге от моего сборника и готовы напечатать его. В пятницу я должна ознакомиться с условиями договора и подписать несколько документов. Мне обещают заоблачные гонорары! Все критики читательской комиссии были довольны моей работой. Они мне не сделали ни одного замечания и даже сказали, что детским издательствам не хватало таких, как я.
С того момента их насыщенная жизнь набирала новые обороты. Через месяц они переехали в Чехию и купили уютный дом за городом, чтобы отдыхать от шума, который изрядно надоел им за несколько лет в Румынии. Еще через два месяца Роузи вернулась в румынскую столицу для уточнения некоторых авторских нюансов и презентации своего первого детского сборника. В число нюансов входило имя, которое она из простого и незамысловатого «Роза», от латинского происхождения и означавшего одноименный цветок, сменила на более нежное и иностранное – Роузи. К исконно украинской фамилии «Бойко» она добавила букву и изменила ударение, вызывая иллюзию родства с Чарльзом Бойкотом, правителем Ирландии в 1899 году, который лишь из-за своих жестоких мер, подарил миру термин «бойкот» таким, как его знают и до сей день.
Дела в Чехии, и правда, начали идти лучше. Несмотря на обещания руководителей спортивного комплекса, Роме приходилось работать по пять и шесть дней. Поэтому, продав квартиру в Украине, им хватило денег на открытие небольшого клуба единоборств на окраине города. Вскоре слава Ро́мана расползлась по городу и все: мальчики, их отцы, которые потом приводили и своих дочерей, записывались на тренировки и готовы были отдать до 500 долларов за тренировку. И так, по мере расширения информации и набору групп, помещение, когда-то бывшее только крохотным залом шесть на восемь и одной общей раздевалкой, выросло в двухэтажное именное здание Ро́мана Бойкота. Он, желая не привлекать внимания к своему украинскому происхождению и стремясь защитить Роузи от настырных папаш-поклонников, так же сменил фамилию и на все мероприятия ходил вместе с ней. Некоторые местные дети переставляли ударение в имени и вот, через несколько месяцев он был уже скорее Романом, с ударением на «о», чем когда-то молодым и не опытным мальчишкой Ромой.
Хотя дела клуба и прибыль от продаж книг была не малой, оба постоянно пропадали на работе, на соревнованиях в других городах, авторских презентациях и интервью, забывая о личной жизни, пока они не переступили тридцатилетний рубеж и не поняли, что заводить детей уже может быть поздно.
Так в их семье появился не родной немой Джон, как только у них нашлось немного свободного времени. Они знали, что им придется тяжело и не сладко. Но каждый раз, когда Роузи охватывала паника из-за отсутствия опыта общения с детьми, кошками, собаками и вообще какими-либо другими живыми существами, кроме людей, Роман успокаивал её: