- Я ему абсолютно не верила, не верила ни одному слову, но чуточку все-таки верила. А потом он сказал, что не только меня любит, но и... короче, что у него есть определенные принципы... Ну, понимаешь...
- По совести признаться, не понимаю...
- Он меня уговаривал... уговаривал, чтобы я во имя этих самых принципов согласилась... Чтобы согласилась отказаться известно от чего, ну, ты понимаешь...
Он так долго ее уговаривал, что в конце концов бедняжка сдалась. Да. Граха Петербург отказалась известно от чего, а лжеклиент вытащил из папки и с нечеловеческой скрупулезностью заполнил, пункт за пунктом, бланк протокола о правонарушении...
- Что мне делать? Что мне теперь делать? - рыдала Граха Петербург, слезы катились по ее щекам, в баре "Новоселка" становилось все сумрачнее, а я ощутил неодолимую потребность коснуться ее лежащей на пластиковой поверхности стола руки.
И я коснулся ее руки. Я вообще впервые к ней прикоснулся, потому что несколько недель назад, когда она изображала из себя жительницу Петербурга, я - взбешенный - даже до ее руки не дотронулся. А, чего там говорить. Я коснулся ее руки, и мы мгновенно попали в сети чреватой далеко идущими последствиями телесной зависимости. Наша кожа соприкоснулась и мгновенно, как говорит Чеслав Милош, слюбилась. И не только кожа.
Тогда и свершилось мое посвященье
Потому что будто созданные друг для друга
Не только гениталии наши и кожа слюбились
Но и сон ее рядышком владычествовал мною
- Что было дальше? Дальше нечего рассказывать. Дальше рассказывать стыдно.
Я прикоснулся к Грахе Петербург, я посмотрел на нее и понял, что с такой потрясающей женщиной я мог бы неистовствовать даже на самом канцерогенном линолеуме! И мы таки неистовствовали даже на самом канцерогенном линолеуме! Мы с ней неистовствовали на скомканных простынях, в камышах, на диванах, на коврах и на плитках из ПВХ. Наши бедренные артерии, наплевав на все, переплетались. Мы неистовствовали и теряли последние остатки нашей духовности, и наша духовность, хоть ей и было стыдно за нас, была тут совершенно беспомощна.
- Героический труд по облагораживанию собственных слабостей?
- Да-да, мы пытались облагородить... Без толку. Все впустую. Все попытки коту под хвост. Мы совершали титанические усилия, чтобы зажить по-людски, мы мечтали хоть однажды куда-нибудь выбраться, куда угодно, в кино, в театр или, допустим, на вернисаж. Но были не в состоянии - бессильные, мы лишь трепыхались в когтях плотского вожделения!
- А мир чтения? Великие идеалы человечества? Дискурсивные формы межчеловеческого общения?
- Да, мы погружались в мир чтения, обращались к великим идеалам человечества, примеривались к дискурсивным формам межчеловеческого общения. Тщетно... На прогулку! Слышите, многоуважаемая? На прогулку! Не удалось пойти! На прогулку! Целое лето мы мечтали пойти погулять! Не тут-то было. Мы ни разу не смогли выбраться на прогулку!
Сейчас я понимаю, в чем дело. Только сейчас я уразумел старую истину: хищные звери не прогуливаются, они бросаются друг на друга, они друг дружку пожирают... Совместные прогулки, взаимное неторопливое пережевывание без особого аппетита не сочетались с природой наших натур. Наши клыки, наши когти, наша наэлектризованная кожа обрекали нас на исключительную прожорливость. Наши конечности по своей анатомии не были приспособлены для прогулок. Наши конечности по своей анатомии были приспособлены единственно для взаимного переплетения. А нижние наши конечности по своей анатомии были, кроме того, приспособлены для бегства. Для бегства от себя...
Поначалу мы глядели друг на друга с алчной нежностью, затем - с несколько меньшей нежностью, потом в наших взглядах появилась задумчивость, отчаяние и в конце концов - ненависть, со дня на день растущая ненависть... Как любая пара случайных любовников, мы на протяжении нескольких месяцев испытали все эмоциональные состояния, известные человечеству.
Знаю: то, что я сейчас скажу, прозвучит вульгарно, но мне всегда казалось, что гастролирующие на польских землях женщины делятся на тех, которые изображали любовный экстаз, изображают любовный экстаз и будут изображать любовный экстаз. Теперь же, после знакомства с Грахой Петербург, я убедился, что на польских землях гастролируют также женщины, которые любовного экстаза не изображают, но это не дает оснований отрицать, что в вопросах секса церковь права. Как любит говорить мой друг Отступник: "Крайне неприятно, когда римско-католическая церковь оказывается права, но что поделаешь, если это так?"
Незадачливый секс приводит к извращениям, секс успешный - к попаданию в зависимость... А зависимость от чужого тела - увы, без сомнения, без малейшего сомнения - куда сильнее, чем, скажем, зависимость от бутылки горькой настойки.
Так вот, наша кожа перестала соприкасаться.
Мы отдалились на безопасное расстояние высотою в семь этажей... Освободив Граху от обязанности страстной любовницы, я перевел ее на должность не менее ответственную - платонического снабженца... Ежедневно во время передачи "Спокойной ночи, малыши" она приносит мне лакомства. Когда же - как сегодня она мне лакомств не приносит, я обращаюсь к собственным тайным запасам.
- Здоровье дежурного диктора. Здоровье контрольной таблицы! - Тем более что таблица вскоре исчезнет, и через час-другой на сером экране появится кровавая, пульсирующая и дразнящая полоса. Кровавая, пульсирующая и дразнящая - ни дать ни взять бедренная артерия.
Ах, Граха, Граха... Знатное запустение произвела ты в дому моем... Нет, не подумайте, что меня донимают всякие там глюки. Мне никогда не казалось, что, например, вовсе не телевизор, а моя собственная, соединенная со мной кабелем печень стоит на столике и передает экономические обзоры. Мне никогда не казалось, что это мои почки лежат там, распространяя голубоватое свечение и транслируя программу новостей культуры "Пегас". Хотя... что правда, то правда: мне постоянно кажется, будто ты, седовласый, в неизменном твидовом пиджаке, знаток культурной проблематики в широком смысле этого слова, вот-вот высунешься ко мне и безапелляционно заявишь, что, по твоему мнению, мотив алкоголизма литературой исчерпан окончательно.
- Прошу меня извинить, но, случайно услыхав ваши рассуждения, я могу сказать только одно: мотив алкоголизма литературой исчерпан полностью...