Слово. Шекспир, Мольер, Гоголь, Пушкин, Островский, Горький, Чехов, Булгаков… Театр не мог бы существовать без великолепной драматургии, вышедшей из-под пера этих гениев. Для меня всегда было загадкой: как они творят, откуда это берется? Как может ЧЕЛОВЕК создать ТАКОЕ?! Я склонен верить исследователям непознанного, предполагающим, что это снисходит свыше, из астрала. А дело мастера – сесть и записать. Я не нахожу иного объяснения.
Разумеется, критерии оценки очень индивидуальные, тонкие, и, безусловно, все познается в сравнении. Одна и та же пьеса в разных театрах, с разными исполнителями, естественно, вызывает разные мысли, чувства, эмоции, вплоть до диаметрально противоположных. Ни в коем случае нельзя осуждать человека, если он воспринимает какую-то пьесу, спектакль или фильм иначе, нежели ты. Тут напрашивается такое гурманское сравнение: кто-то любит черную икру, а кто-то с большим удовольствием съест шашлык или украинский борщ. И глупо выяснять почему. Опять мы возвращаемся к тому, что сколько людей – столько мнений. О вкусах и в самом деле не стоит спорить. Бессмысленное это занятие!
Психология. Но я отвлекся. Вернемся к разговору о драматургии. Театр говорит обо всех человеческих проблемах. Взаимоотношения людей, государств, власти и народа, детей и взрослых… Любовь и ненависть, дружба и вражда, верность и предательство, бытовые проблемы, страсти человеческие, чувства, эмоции… Чего только там нет! Потому-то зрители могут уходить с некоторых спектаклей в подавленном, возбужденном, окрыленном, а порой и шоковом состоянии. Причем даже это состояние можно разложить на спектры: от безнадежности и уныния до полного восторга. К сожалению, очень редко переживаешь шок восторга. А если это получилось, то ты готов смотреть спектакль по десять, пятнадцать, двадцать раз. Поэтому настоящий театрал может много лет подряд ходить в один любимый театр. И на повседневную свою жизнь он уже смотрит через ракурс вот этого чувства. Он всегда об этом помнит, он всегда об этом думает.
А если театр рассматривать с точки зрения психологии, то на сцене сосуществуют и взаимодействуют все без исключения темпераменты, психотипы и характеры: холерики и меланхолики, флегматики и сангвиники, экстраверты и интроверты, сенсорики и интуиты, истероиды, шизоиды, эпилептоиды и т. д. и т. п. И разумеется, среди актеров (я не беру сейчас какую-то конкретную труппу, речь идет о театре как о понятии) есть представители всех без исключения психотипов и характеров. И порой уже при распределении ролей встречаются некие подводные камни, проблемы, если, к примеру, исполнителю-меланхолику достается персонаж-холерик. Может быть, именно в этом-то и плюс, может быть, это и минус, кто его знает… Факт тот, что людям приходится изображать что-то абсолютно не свойственное их природе. Это неплохая школа, причем как для исполнителей, так и для зрителей, сидящих в зале.
Театручит. Если, скажем, человек по натуре мягкий и добродушный, а по жизни приходится быть жестким, властным, например, с подчиненными, то очень полезно посмотреть «Макбета» или «Калигулу». Тут, разумеется, все зависит от темперамента каждого конкретного человека: кто-то хранит все внутри себя, а кто-то тут же воплощает увиденное. В любом случае это очень полезно в плане жизненного опыта, особенно людям молодым. На сцене моделируется жизнь и в зависимости от талантливости актеров и режиссера это проецирование может получиться настолько правдиво, что, сложись подобная ситуация в реальной действительности, человек обязательно вспомнит то, что видел на сцене.
Быть может, столкнувшись с какой-то ситуацией дома или на работе, он вспомнит, скажем, диалог Гамлета с Гертрудой, вранье Хлестакова, строптивую Катарину или горьковского Сатина. И быть может, неосознанно будет использовать опыт этих героев в сложившейся ситуации.
Профессия. Мы вплотную подошли к вопросу: так почему же столько желающих стать актерами? Да потому, что… И тут нет однозначного ответа! Даже навскидку можно назвать по крайней мере десяток причин. Ну прежде всего во все времена существовала большая когорта людей, жаждущих известности, популярности, славы. Тех, кто хочет стать знаменитым, мечтает о поклонниках и поклонницах, о цветах, аплодисментах, одним словом, о красивой богемной жизни. С ними все понятно. Из таких в лучшем случае получаются яркие, броские типажи. Да, у них может что-то сложиться. Если очень повезет в карьере, то они даже могут добиться определенной известности. Но по большому счету многие из них так и остаются посредственностями.
Любопытен еще вот какой момент: все, о чем мы говорим, применимо и к мужчинам, и к женщинам, но в мировой драматургии преобладают интересные мужские образы, героинь намного меньше, буквально можно по пальцам пересчитать. А вот среди поступающих в театральные училища женщин гораздо больше. И поклонников, цветов и всего такого они хотят гораздо больше, чем мужчины, а ролей, возможностей для самореализации меньше.
Почему так получается в драматургии, да и не только? Это, наверное, уже вопрос, затрагивающий глубины мужской и женской психологии, мужского и женского начала. Если попробовать разобраться и поискать причину, то можно предположить, что во всех делах: и в политике, и в других жизненных сферах, и даже в отношениях мужчины и женщины – ведущая и активная роль все-таки принадлежит мужчинам. Якобы. В этом плане очень показательна пьеса «Макбет». Вроде бы все мужик делает, а на самом деле…
Кроме того, подавляющее число драматургов – мужчины. Из них, пожалуй, у Островского, Чехова, местами у Шекспира более или менее одинаковое количество интересных женских и мужских персонажей. Опять же, и те яркие, многогранно выписанные женские образы, которые существуют – Мирандолина у Гольдони, графиня Диана у Лопе де Вега, Катарина у Шекспира, – все они созданы мужчинами. Что тут можно сказать? Темные времена тупого патриархата давно минули, слава Богу. You are welcome, барышни! Пишите, создавайте героинь – и будет что поиграть.
А вообще большинство из тех, кто стремится на сцену ради фанфар, ждет жестокое разочарование. Вместо того чтобы играть Джульетту, леди Макбет, Отелло или дядю Ваню, годами приходится выходить в «кушать подано», а для подобных людей это настоящая трагедия. «Нет маленьких ролей, есть плохие актеры!» – это все красивые слова, и не более того. Совершенно неправильное и абсурдное утверждение. Это если не разводить демагогию и говорить серьезно. Ну есть роль «кушать подано!», и никуда от этого не денешься! Доказывать обратное просто смешно. А тем более пытаться вымучивать что-то на сцене.
В кино другое дело. Там иные возможности. Любой, даже самый малюсенький эпизод можно снять красиво и зрелищно. И он запомнится зрителям. Но это уже заслуга не столько актера, сколько режиссера, оператора и монтажера.
Конечно, есть такие люди, у кого иллюзии быстро проходят. Они либо сразу уходят, либо, если в сознании, в характере человека происходит необходимый перелом, остаются навсегда и добиваются достойных результатов. К сожалению, сейчас эти иллюзии поддерживает даже не кино, а телевидение. Сколько у нас сейчас «звезд» появилось! И они даже не понимают, что они – лже-«звезды»!
Вопрос о количестве сыгранных ролей или написанных пьес тоже неоднозначен. Существует масса примеров как в ту, так и в другую сторону. Сухово-Кобылин выстрадал в своей жизни только «Трилогию». Но это потрясающая, великая вещь! Она полностью, по-моему, и не шла нигде. «Свадьбу Кречинского», историю о мошеннике, который попался, достаточно часто ставили именно потому, что в финале его настигает правосудие. И «Смерть Тарелкина» еще в каких-то театрах тоже можно было увидеть, хотя режиссеры брались за нее реже, поскольку в отрыве от двух других частей она становилась непонятной из-за своей фантасмагоричности. Но «Дело», где великолепно показана существовавшая во все века перемалывающая человека административная, бюрократическая машина, самая настоящая «чиновничья мафия», как ни странно это звучит применительно к XIX веку, было если и не запрещено, то по крайней мере «не рекомендовано к постановке», что фактически означало именно запрет. В нашем театре вся «Трилогия» шла в один вечер, шесть часов подряд. И я ни от одного зрителя не слышал, что это слишком долго, тяжело или утомительно. Опять же, возвращаясь к вопросу о количестве, Островский, Шекспир, Мольер писали очень много… и тоже все в порядке. Так что количество – это не показатель.