Вернувшись в Дартон не солоно хлебавши, Содал заставил себя лечь спать, но в итоге, уснул лишь под утро. Вскоре после рассвета его разбудил слуга, сказав, что командор Тавос готов проехаться с ним по округе. Еще до полудня они уже были в сёдлах и ехали в сторону первой деревни, под сопровождением десяти солдат из гарнизона.
- Где произошли первые убийства? - спросил чародей, глядя на вечно хмурого вояку.
- А я, почто знаю? - буркнул тот. - Неведомо мне, кто там был первый... Мне до ваших мономанов дела нет, днём и ночью только о лиходеях и думаю.
Кони месили копытами грязь. После коротенького дождика дорогу совсем развезло, а над головами висели серые тучи, обещая вскоре, повторное окропление.
- Я имею ввиду, где произошли первые убийства, которые уже точно принадлежали мономану?
- Кхм, надо подумать. - Тавос погрузил пальцы в седеющую бороду, заскрёб подбородок. - Наверное, в Нижней Косе, куда мы и едем. Она и самая большая здесь, не считая Города. В Косе, собственно, народу-то больше всего и погибло. Еще около десятки жмуров были найдены в Верхней, столько же в Пухле и пару в Кухле. В Серовье и Городе, благо, миновало. Хотя, в Городе убили одну шлюху, искололи ножом бедняжку, а потом зверски изрезали лицо - мать родная бы не узнала! - но, как оказалось, это один ревнивый дуралей её порешил. Колотил бедняжку, зверь, и в итоге, когда она отказалась его обслуживать, зарезал. Мы его быстро нашли, вздёрнули на площади, народ порадовали. А то с этими вашими мономанами, да еще и шайкой головорезов в лесах, ужас, что творится! Люд в конец испуган, вот-вот побегут в другие земли...
Содал кивнул. Дальше ехали молча, пока опять не начал накрапывать мелкий дождик. Из серого марева потихоньку, выплывали очертания большой деревни у границы леса. Затем первый столб, на котором висел повешенный, всего в паре ярдов от дороги. Костлявые и давно разутые ноги мертвеца, впрочем, как и лицо, частично обглодали птицы. Вместо глаз на проезжающих мимо людей с осуждением пялились две чёрные дыры. Видимо, с деньгами в провинции дела обстояли совсем уж плачевно, - с бледного тела мертвеца даже портки сняли, отчего скукоженный и почерневший детородный орган жалостливо мёрз на ветру. После третьего висельника Содал не выдержал, поинтересовался, за что вздёргивают.
- За злодеяния, - мрачно ухмыльнулся Тавос. - Мы-ж не изверги, просто так людей вешать.
- А какие, если не секрет?
- Попробуй уже упомни, - фыркнул командор. - Последнего, вроде бы, за убийство. Пьяный дурак, с бабой своей поругался, дал ей в лоб и убил на месте. Пришёл, честно поплакался, сознался. Ну, а мы его честно и быстро, вздёрнули. Да не смотрите вы так, осуждающе, господин чародей. Мы ведь не подтягивали его, чтобы, как яблоко, переспевшее болтался-дрыгался, мучился и портки пачкал перед смертью, а по-людски столкнули с лесенки - там даже почувствовать ничего не успеваешь, шея мигом ломается, что сухая веточка. Милосердие, так сказать, проявляем.
- Не слишком ли жестокое наказание за случайное убийство?
- Убийство случайным не бывает, - буркнул Тавос. - Аль самогон жрать в три горла - это тоже случайно вышло? То-то же! Люди, они ведь только кулака боятся, а на словесные угрозы им срать с высокой башни. А так, и общество, как грится, от погани разной чистим, так и для острастки остальных. Вы же вроде человек учёный, должны такие вещи лучше меня понимать.
- Давно служите у его милости? - решил сменить тему Содал.
- Уж поди лет десять как, - хмыкнул Тавос. - Я сам отседова, из Верхней Косы. Был моложе, хотел славы и битв, уехал в Холмистые Княжества искать лучшую долю. Долго служил в Рысьем Герцогстве у одного лордика, воевал с Дикими[7], а как хозяин помер, егойный сын выпер меня, даже спасибо не сказал, сука! Вот я и вернулся. Его милость меня принял, поставил командовать гарнизоном. С тех пор и служу.
- Ясно. Тяжело было с Дикими?
- Тяжело. Они-ж не люди - звери! Я за те годы столько навидался, до конца жизни хватит. - Тавос осенил себя знаком Сигны. - Товарищей моих, тех, кто по дурости в плен к ним сдавался, зрел со вспоротыми брюхами и кишками наружу, вокруг шеи намотанными. Дикие на то и дикие - у них поверье даже есть, мол, победив врага, надобно его печень сожрать, сырую, дабы обрести силу побеждённого. Но ничего, как грится, око за око, зуб за зуб... Мы этих тварей, тоже люто били, не жалели даже детей и женщин, ибо они такие же нелюди, как и мужи ихние! Гада давить надо, пока еще в зародыше, не то вырастет и устроит красного петуха.
- Война - всегда ужасна, - мудро подметил Содал. - Хорошо, что они избрали Короля и теперь у нас с ними перемире.
Глаза старого воина налились кровью, лицо побагровело.
- Перемирие?! - рявкнул он, зверея на глазах. - В жопу ваше перемирие засратое! В огне я его видал!
- То есть лучше убивать друг друга, копя в душе ненависть? Не по сигнаритски это...
- Дабы что-то в душе копить, надо её сначала поиметь! - прорычал Тавос. - А те, у кого души нет, и людьми считаться не могут! Так что, не надо мне тут морали читать. Ты, чародей, не знаешь, на что эти Дикие способны были, не видел, что они творили с моими товарищами! На такое наглядишься - сам зверем станешь, на людей кидаться начнёшь! Бешеную собаку следует бить острием по голове и закапывать на отшибе, а не ждать, пока вся пена из пасти выльется...
Командир гневно сплюнул и, подстегнув коня, вырвался вперёд. Содал провожал Тавоса задумчивым взглядом и размышлял над его последними словами.
***
Осмотр мест преступлений ничего не дал. Содал, всё больше уверялся в том, что мономан - обычный безумец, не имеющий никакого отношения к настоящим Запретным Искусствам. Конечно убийца мог знать о демонолатрии, о взаимодействии обрядов и мощи жертвоприношений с магической точки зрения, даже мог быть в курсе о Силе Крови, но связи с мирами Извне Содал не ощущал. Скорее одержимость, свихнувшегося на почве обрывания жизни, человека, который пускай даже, возможно, и мнил себя пособником демонов и гениев, но по факту, просто убивал людей крайне жестокими методами. А значит, мономаном мог быть кто угодно - в одной только Нижней Косе насчитывалось свыше сотни дворов, в каждом проживают от пяти, до десяти человек.
По-хорошему, он мог бы уже ехать обратно, а по прибытию, отчитаться об отсутствии улик для расследования Ордена - обычными психопатами и убийцами чародеи не занимались. Но, взявшись за расследование, Содал, решил во чтобы то не стало довести его до конца. Хотя бы ради пока еще живых, будущих жертв. Ради человечности. И ради - в этом он старался себе не признаваться, но человеку всегда сложнее всех обманывать самого себя - Налли. Рыжеволосая племянница Мастера наук со дня их встречи не шла у него из головы.