- В путь!
***
Коней гнали не щадя, Мезин, кряхтя и местами даже подвывая, чуть не вываливался из седла, но не отставал; глаза сверкали в ночи безумным блеском. Содал в очередной раз подумал, что, если бы не происходящее прямо здесь и сейчас, он все еще подозревал бы Мастера наук. Сопровождающие солдаты были хмурые, собранные, жесткие. Их глаза обещали тысячелетия боли мономану, если его удастся взять живым. Содал очень надеялся, что удастся.
Ближе к деревне свернули с дороги в поле, заросшее высокой травой, и направились к маленьким огонькам, сверкающим издалека, словно огоньки маяка среди океана непроглядной тьмы. Постепенно, огоньки выросли до размеров горящих факелов, вырывая из темноты фигуры людей. Содал выдул облако пара, зябко кутаясь в плащ. Шелестела трава, шептал в ночи ветерок, но в остальном было чертовски тихо. Даже цикады умолкли, словно ощущая витающую в округе смерть.
- Долго вы, - хмуро бросил мрачный, как каменное надгробие, Тавос. - Идемте.
Прошли недалеко. Прямо на земле, окружённый тёмным бурьяном, сидел худой крестьянин, лет пятидесяти, в облезлом кожушке и смешной шерстяной шапке. Лицо сморщенное, как запечённое яблоко, нос картошкой, глаза блёклые, бегающие, одуревшие и запуганные. Содал кивнул солдатам, те неохотно расступились. Чародей опустился напротив крестьянина.
- Как вас зовут?
Глаза непонимающие уставились на Содала. Затем расслабились и стали смотреть сквозь него. Подошёл хмурый Тавос, пнул мужика ногой, тот тихо всхлипнул.
- Отвечай, когда спрашивают.
- Грон... господин, - прохрипел он тихим голосом.
- Меня зовут Содал. Я чародей из Ордена магов, приехал сюда, дабы поймать убийцу.
Грон на всякий случай кивнул.
- Это вы видели преступление?
Очередной затравленный кивок. Глаза бегают, крестьянин явно напуган. Нет, он в ужасе. В настоящем, животном ужасе.
- Вы видели, где скрылся убийца?
- Д-да... господин.
- Как вам удалось?
Тишина. Тавос замахнулся, Содал остановил его. Крестьянин благодарно кивнул и затараторил:
- Не знаю... очнулся в бреду... ничего не разумею... голова болит. Помню чуть не обоссался. Токма встал нужду справить, как слышу - кричат... Пошёл глянуть, а там уже... уже...
Грон запнулся, губы задрожали, из глаз брызнули слёзы.
- Говорите, не бойтесь, - ободряюще сказал Содал. - Вы в безопасности.
- Там уже... усё. Мертвы... обе.
- Обе?
- Мать с дошкой. Клибовна родня, ага. Ох, горе-то мужику теперь, с ума сойдёт, как пить дать...
- Не отвлекайся, - процедил сквозь зубы Тавос.
- Да-да! Я едва не обделался, супрямо в портки... гляжу, этот гад их ножом... того. Терзает на части, сволочуга. Опосля куски в мешок склаживает, ага. Как кончил, тела отволок в овраг и того... пошёл в лес.
Грон замолчал. С опаской покосился на Тавоса.
- А дальше что? - нетерпеливо спросил чародей.
- А далече... не разумею. Как шёл за ним тоже не помню. Очухался уже в лесу, гляжу - этот упырь в землянке тайной пряшется, под дубом. Её там вжизнь не найдёшь, токма видеть надобно, а так - нет. Ну, ушёл он, короче. А я того... ноги в руки и таков.
- А вспомнить место сможете?
Крестьянин вновь стрельнул глазами в сторону хмурого вояки. Втянул голову, даже, словно бы, меньше стал. И едва заметно кивнул. Содал и Тавос отошли.
- Что думаете? - спросил чародей, закутываясь в плащ. На душе было холодно и мерзко. То ли от погоды, то ли от предстоящего. Но скорее всего - от совокупности.
- Думаю, надо брать ублюдка, - отозвался Тавос, - пока еще есть возможность.
- Этому пьянице можно верить?
- А кто его знает? Но проверить не мешало бы. По крайней мере, тела в овраге действительно нашлись.
- Уже вытащили?
- Да. Сейчас их осматривает этот червяк, Мезин.
- Я тоже хотел бы взглянуть.
Тавос странно на него посмотрел. Так, словно это Содал убил невинных.
- Как пожелаете, господин чародей...
Один из солдат проводил его к трупам. На небольшой прогалине, в свете факелов, на коленях стоял Мезин и, склонившись почти до земли, в чем-то ковырялся. Рядом - раскрытая сумка с инструментами, и двое солдат - бледные, испуганные, старающиеся, впрочем безуспешно, не смотреть на происходящее.
- А, это вы, ваше магичество, - обернувшись, улыбнулся Мастер наук и смахнул испарину окровавленными пальцами, оставив на лбу красный след. - А я тут уже всё изучил! Вот... Полюбуйтесь! Отвратительная, но всё же, очень интересная работа!
Содал, проглотив горький ком в горле, посмотрел. Воздух сильно смердел свинцом, фекалиями и чем-то... неописуемо тяжёлым. Так пахла смерть. На земле, в жёлтом свете факелов, лежали два тела. Первое совсем маленькое - ребёнок лет семи, быть может, восьми. Девочка. Головы нет. Шея заканчивается грубым срубом - края кожи рваные, висят лоскутами, из обрубка торчат перерезанные позвонки. Судя по всему, отсекли не с первого удара. Затасканное, льняное платьице порвано и залито кровью. Одна рука вывернута под неестественным углом, видимо сломана. На груди глубокая резаная рана, оставленная чем-то тяжёлым и тупым. Виднеются куски рёбер.
Второе тело принадлежало девушке - ей было не больше двадцати пяти. Пустые, как у рыбы, глаза невидяще смотрят в ночь, рот широко раскрыт. На перекошенном, бледном лице ярко выделяются уже засохшие пятна крови. Слипшиеся волосы коркой облепили лоб; чуть выше голова заметно промята, торчат осколки кости, на коже виднеются застывшие кусочки розовато-белого содержимого черепа. Умерла от удара по голове. Платье тоже в крови, разорвано, открывая вспухшие груди с острыми, тёмными сосками. А ниже... кровавая бездна. Желудок Содала подступил к горлу. Тело покойницы было вспорото от груди, до промежности. Края раны такие же рваные, как и шея девочки, кожа сдувшегося живота распустилась словно жуткий бутон смерти. Чародей увидел красную, блестящую плоть, нетронутые органы, остатки вырезанной, с корнем, утробы, где недавно созревал ребёнок, которому уже не суждено родиться. Раскрытый живот, теперь пустой и багровый, блестящий жутким блеском, покинутый и мёртвый, казалось бы, сводил с ума.
- Во чего сотворил, ненормальный! - резюмировал Мезин, отряхивая колени. - Совсем полоумный! Плод вырезал, да еще и как грубо. Словно ржавым мечом работал.
Содал одновременно ощутил странную пустоту и опаляющую ярость.
- Думаю, она была месяце на седьмом-восьмом. Чутка совсем оставалось до родов. Понять не могу, почто он младенца забрал. Быть может, сожрать решил? Чего вы на меня так смотрите? Кто его, мономана, разберёт! Я где-то читал, что недозревший ребёнок, если скушать в полнолуние, дарует огромную магическую силу...
Один из солдат не выдержал и громко выблевал. Второй еле сдерживался.
- Смотрите, тут самое интересное. - Мезин развернул оголённую ногу женщины и указал на внутреннюю часть бледного бедра. - Видите, а? Точно наш живчик! Его почерк!
Содал придвинулся ближе, стараясь не видеть живот покойницы. Рассмотрел грубо вырезанный символ на ноге женщины. Делали в спешке, чем-то тонким, вроде ножичка для выделки оперения стрел. Но символ, увы, незнакомый - лишённый Силы и какой-либо связи с Энергиями. Такими Падшие[8] не пользуются. Просто какая-то ничего не значащая чушь.
- Вот повезло, такой, супрямо, тёпленький продукт разглядеть, а? - ощерился Мезин. - Думаю забрать их к себе, в лабораторию. Я таких свеженьких ещё не встречал. Доселе только уже окоченевшие попадались, а эти ничего! Ещё можно вскрыть, да покопаться в кишочках. Что скажете господин чародей?
Мастер наук был настолько поглощён трупами, что совершенно не видел темнеющее лицо Содала.