Более продвинутый подход к проблеме шизофрении предлагает теория объектных отношений (объект-теория), известная нам в основном по работам Мелани Кляйн. Согласно этой теории, основы будущей шизофрении закладываются в первые три-четыре месяца жизни, в так называемой параноидно-шизоидной позиции. Это совершенно особый период жизни. О шестимесячном ребенке мы смело можем сказать, что он уже человек — маленький, недозрелый, недоразвитый — но, в принципе, такой же человек, как и мы с вами. Но двухмесячный младенец — это нечто совсем иное. Он еще не способен фокусировать взгляд, то есть у него нет мира визуальных объектов. Его системы дыхания, кровообращения и пищеварения недоразвиты и не скоординированы между собой настолько, что даже тревога может вызвать у него кислородное голодание и удушье185. До трех месяцев в нем еще функционируют зародышевые системы циркуляции186. Даже форма его энцефалограммы становится человеческой лишь на третьем месяце жизни187. Все это прекрасно согласуется с теорией о гипертрофированной недоношенности детей поздних гоминидов, которая рассматривалась нами в предыдущем блоке. Эта физиологическая патология наших предков и породила всю культурную основу нашей жизни — семью, общество, идеологию, мифологию. А также — переживания утраты рая и горести жизни, греха, вины и наказания. Плюс разлад с собой и конфликт с обществом, неврозы, психозы и, конечно, шизофрению.
В первом приближении параноидно-шизоидная позиция — это период параноидных тревог и шизоидных защит188. Новорожденный младенец периодически испытывает стресс и сильнейший дискомфорт, который он воспринимает как нападение на себя, как агрессивное преследование со стороны внешнего мира. Любое неудовлетворение потребностей, любая фрустрация переживается им как нападение извне и вызывает в нем ответную агрессию. Переживание чередования то доверия к миру, удовлетворяющему потребности, то параноидной тревоги и агрессии по отношению к преследующим объектам, Мелани Кляйн трактует как взаимовлияние Эроса и Танатоса, либидо и влечения к смерти. Доверие к миру модифицирует тревогу преследования; от характера этой модификации и будет зависеть дальнейшая судьба человека. Уменьшение параноидной тревоги можно рассматривать как количественную проблему, описываемую в терминах обратной связи189. Мы будем считать, что система обладает обратной связью, если она активно реагирует не только на сигналы внешнего мира, но и на сигналы об изменении своего собственного внутреннего состояния. Или, выражаясь более технично, если управляющее воздействие на систему формируется как функция ее выходного сигнала. Рассмотрим схему активизации тревоги преследования у младенца в параноидно-шизоидной позиции (рис. 11).
Рис. 11. Схема активизации параноидной тревоги у младенца
Младенец испытывает фрустрацию, воспринимаемую им как нападение извне. Уровень тревожности повышается, он неосознанно сравнивается с нормальным уровнем, соответствующим удовлетворенности потребностей. Естественная оборонительная реакция младенца — агрессия. Но в результате негативной проекции (а параноидный — это и значит — связанный с проекцией) собственные агрессивные желания приписываются объектам внешнего мира. Это увеличивает страх перед ними и тревогу, ставшую параноидной, что в свою очередь увеличивает агрессию — и так далее, по механизму «порочного круга». Это типичная положительная обратная связь, то есть обратная связь, которая стремится увеличить расхождение между выходным уровнем системы и ее эталонным (нормальным) уровнем. Успокоить такую систему можно только сняв фрустрацию, то есть удовлетворив все потребности младенца. В процессе нормального развития обратная связь должна стать отрицательной; она должна гасить тревогу, вызванную угрожающими сигналами внешнего мира, а не бесконтрольно, панически увеличивать ее. Но для этого должен измениться сам характер реагирования на тревогу. У младенца, как мы видели, это агрессия.
Шизоидная защита заключается в расщеплении различных аспектов объекта, его «плохой» и «хорошей» сторон на два разных самостоятельных объекта. Для младенца первичный объект — материнская грудь — расщепляется на «хорошую», удовлетворяющую грудь и «плохую», отказывающую в удовлетворении, которая в результате негативной проекции становится еще и преследующей. А поскольку эмоции младенца экстремальны, хорошая грудь идеализируется, а плохая становится панически пугающей. Использование расщепления обусловлено несколькими причинами. Главные из них — боязнь причинить вред своей агрессией хорошему объекту и необходимость в хорошем объекте как защитнике от преследования плохого объекта. Кроме того, не следует забывать, что восприятие частей исторически предшествует восприятию целого. Когда мы говорим о каком-то предмете, мы имеем в сознании образ целостного объекта, и, значит, мы уже сконструировали этот образ из множества отдельных восприятий. Связь этих восприятий в единый образ, выделение его из общего потока восприятий, есть работа синтеза. Неизвестно, в какой мере врожденной является способность психики к такому синтезу. Вероятно, младенец начинает жизнь с несвязанных восприятий, из которых постепенно учится конструировать частичные объекты. Создать образ матери как целостного объекта, как личности, ребенок в параноидно-шизоидной позиции еще не способен. Но поскольку он вынужден оперировать частичными объектами, совершенно естественен его выбор критерия разделения — на хорошее и плохое, на приносящее, соответственно, или удовлетворение, или дискомфорт и тревогу. Принимая во внимание механизмы шизоидной защиты, мы можем детализировать схему активизации параноидной тревоги у младенца (рис. 12).