В таком случае возникает закономерный вопрос: почему в краях катаров, особенно в Юсса-ле-Бен и Монсегюре, легенды о Граале пользуются большой популярностью? Ответ очевиден: из-за неточной и неполной информации, содержащейся в некоторых версиях этой легенды, особенно в ее немецком «изводе», принадлежащем перу Вольфрама фон Эшенбаха.
Для разъяснения этого вопроса стоит вспомнить литературную историю Грааля и ее хронологию. Первое произведение, посвященное поиску «священного фиала», — это окситанский «Роман о Джауфре», появившийся в 1180 году. Он повествует о приключениях рыцаря короля Артура, который, преодолевая препятствия на своем пути, проходит все стадии поиска-инициации. Однако о Граале в окситанском романе не упоминается. Первым автором, явившим миру этот таинственный предмет, был Кретьен де Труа, поэт из Шампани. «Персеваль, или Повесть о Граале», написанная им приблизительно в 1190 году по заказу графа Фландрского Филиппа Эльзасского, была не окончена (без сомнения, умышленно). В период с 1190 по 1210 год у неоконченного «Персеваля» появились четыре различных продолжения; помимо этого, было задумано «Разъяснение», нечто вроде предисловия к получившемуся таким образом роману.
Приблизительно в то же время на свет появляются еще два литературных памятника: «Передур» (ок. 1200 г.) и «Перлесво» (ок. 1195 г.). Первый из них, написанный на валлийском языке, сохраняет архаические черты в гораздо большей степени, нежели вышеупомянутые тексты. Однако несмотря на то что приключения главного героя, Передура, во многом напоминают авантюры Персеваля, об объекте «Грааль» уэльский рассказ умалчивает. Во втором тексте, созданном на французском языке, чувствуется сильное влияние идей аббатства Гластонбери — и Грааль занимает в нем видное место. Все эти тексты можно назвать «франко-британскими»: их отличительная особенность в том, что они представляют собой разные варианты одного и того же исходного мифа.
В другой серии текстов, появившейся в период с 1200 по 1250 год, архаические черты почти полностью исчезают, уступая место новой духовной концепции — христианству. Вне всякого сомнения, каждая из этих версий несет на себе отпечаток цистерцианства. Прежде всего это «Иосиф Аримафейский» Робера де Борона, своеобразный синтез библейской истории и кельтской легенды: впервые тема Грааля была вплетена в новозаветный рассказ о страстях Христовых. Следом появляются странная поэма «Дидо-Персеваль» (обработка утерянного стихотворного романа Робера де Борона), «История о Святом Граале» (переложение «Иосифа») и «Поиск Святого Грааля». Два последних текста входят в прозаический цикл «Повесть о Ланселоте Озерном» (или «Ланселот-Грааль»), вобравший в себя множество легенд о короле Артуре. Главным героем «Поиска Святого Грааля» становится Галахад, сын Ланселота Озерного: именно ему, а не Персевалю, удастся найти этот священный предмет. Таким образом, на смену «архаическому» герою приходит «христианизированный» персонаж, являющий собой образец святости, созданный в соответствии с нормами и постулатами цистерцианской теологии.
Ни в одном из этих текстов, будь то «цистерцианский» или «франко-британский» источник, нет ни одной детали, позволяющей соотнести тему Грааля с доктриной катаров или утверждать, что замок Грааля находился в Монсегюре. Однако не стоит забывать, что существует и третья версия этой легенды (назовем ее «германо-иранской»): речь идет о двух произведениях Вольфрама фон Эшенбаха, о «Парцифале» и «Титуреле», созданных приблизительно в 1210 году. В этой версии легко можно обнаружить не только связь с катаризмом, но и объяснение того, чем привлекали катары сторонников «нордической теории» или почему последние предполагали, что замок Грааля расположен в Монсегюре.
Действительно, оказавшись по другую сторону Рейна, тема Грааля приобрела самобытные черты, отдалившие ее от исходной кельтской схемы. Конечно, создавая «Парцифаля», Вольфрам фон Эшенбах довольно точно придерживался сюжета «Персеваля» Кретьена де Труа — и это неудивительно, поскольку сам автор признался читателю в том, что его произведение является обработкой (а кое-где и дословным пересказом) французского романа. Однако разрыв между «Парцифалем» и «Персевалем» очевиден, и дело даже не в том, что версия Вольфрама фон Эшенбаха оказалась длиннее: произведения стали разными не столько по облику, сколько по духу, их наполняющему. То, что когда-то было мифом, унаследованным от кельтов, мифом, приведенным разными французскими редакторами в соответствие с религиозной идеологией, стало философическим и даже герметическим произведением, наполненным эзотерическими деталями.