Разумеется, после падения Монсегюра Керибюс, также неприступная крепость, получил огромное значение и стал выглядеть второй «синагогой Сатаны». Но против Керибюса ничего не предпринималось. Сенешали Каркассона довольствовались тем, что захватывали хуже защищенные и менее удачно расположенные замки, как Падерн и Молье в 1248 году или же Пюилоран и Сен-Поль-де-Фенуйе в 1250 году. Однако тиски с двух сторон Керибюса неумолимо сжимались.
Вернувшись в 1255 году из крестового похода, Людовик IX, желавший создать в Каркассоне первоклассный пояс обороны, решил сделать все возможное, чтобы Керибюс попал под королевскую власть. Он назначил сенешалем Каркассона Пьера д’Отея и поручил ему осуществить эту операцию.
Дальнейшие события известны плохо и остаются довольно темными: тексты, касающиеся осады и падения Керибюса, весьма невнятны и часто противоречат друг другу. Однако бесспорно одно: в мае 1255 года Пьер д’Отей начал окружение замка Керибюс.
Это сделать было не проще, чем окружить Монсегюр. Керибюс построен на чем-то вроде скального зубца, в свою очередь возвышающегося над обрывистым гребнем. Его естественные укрепления впечатляют: он окружен пропастями, с наименее крутой стороны гребня его эффективно защищал массивный донжон, так что крепость могла долго не бояться любых действий многочисленной армии. К тому же у сенешаля были трудности с набором контингента, необходимого для военных действий. Похоже, прелаты Лангедока отказали ему в помощи — несомненно, просто из шантажа: тогда местное духовенство пребывало в конфликте с сенешалями короля по корыстным причинам материального характера. Тогда Пьер д’Отей попросил поддержки у архиепископа Нарбоннского. Тот не ответил. Пьер д’Отей направил послание Людовику IX, заявив протест, но король не мог ничего сделать, кроме как приказать сенешалю Бокера прийти на помощь каркассонскому коллеге. Просьбы о помощи со стороны Пьера д’Отея объяснялись не самой по себе осадой, для которой требовалось не более тысячи правильно расставленных воинов, а угрозами со стороны короля Арагона, дававшего понять, что он без колебаний пройдет со своей армией через Лангедок, чтобы достичь Монпелье, где взбунтовались его подданные. А ведь арагонский король всегда поддерживал превосходные отношения с защитником Керибюса — Шабером де Барбера. Наконец после многих проволочек архиепископ Нарбоннский прислал подкрепление, «потому что замок Керибюс — прибежище еретиков и разбойников и тем самым оное дело касается Церкви».
Но условия, в которых происходила осада, не были благоприятны для каркассонского сенешаля. С одной стороны, он понимал, что никогда не сможет сломить сопротивление Шабера де Барбера в его крепости, потому что к ней нельзя было даже приблизиться, как к Монсегюру, чтобы установить камнемет; с другой стороны, его беспокоило происходящее по ту сторону каталонской границы — сковав свои силы под Керибюсом, он предоставлял свободу действий арагонскому королю. Поскольку главная опасность грозила из другого места, Пьер д’Отей в сентябре 1255 года снял осаду Керибюса, твердо решив больше не предпринимать этой бесполезной авантюры. Однако в конце года крепость Керибюс была официально возвращена королю Франции, который — теоретически — купил ее у ее владельца Нуньо Санча в 1239 году. Так что же случилось?
Все шансы представить корректную версию фактов имеет одна гипотеза, выводящая на сцену Оливье де Терма, одного из тех, кто в обществе Раймунда Транкавеля развязал в 1239 году восстание файдитов с целью вернуть конфискованные земли. Из-за нерешительности Раймунда VII Тулузского восстание было подавлено: Транкавелю и Оливье де Терму пришлось сдаться. И Оливье, окончательно примирившись с королем Франции, после сопровождал его в крестовый поход и вел себя геройски. Пользуясь милостями Людовика IX и, вероятно, получая хорошую плату, он слегка подзабыл, что был сыном того Раймунда де Терма, который умер в темницах старого города в Каркассоне после взятия его замка в 1211 году, во время первого из альбигойских крестовых походов. В равной мере он забыл, что приходился племянником катарскому епископу Бенедикту де Терму, укрывшемуся в Керибюсе и умершему там в 1241 году.