Конечно, это превосходный репортаж. Но Наполеон Пейра несомненно опасался, что его рассказу не поверят. И, не упомянув в подтверждение своих слов ни одного документа того времени, он сразу же перешел к гугенотской эпохе: «Жак де Кастельверден был сеньором Орнолака и его мрачной пещеры, уже два с половиной века как замурованной. Теперь времена вновь открыли эту великую альбигойскую костницу. Протестанты, может быть искавшие в горных пещерах своих предков, ведомые смутными и трагическими воспоминаниями, проникли в эти склепы. Они вошли, они вступили в молельню Лупа из Фуа, поднялись по еще лежащим ступеням в верхнюю пещеру и обнаружили — о, ужасное чудо! — целое множество спящих и лежащих людей, уже почти окаменевших и превратившихся в подобие своих же надгробных статуй». Надо отметить, что Наполеон Пейра забыл одну деталь, которую так хорошо описал раньше: ступени, которые катары убрали, прежде чем их замуровали в пещере, теперь оказались еще лежащими, и это по меньшей мере удивительно. Конечно, протестанты во время религиозных войн вполне могли забраться в пещеру Ломбрив — не в поисках гипотетических предков, а просто затем, чтобы спрятаться. А войдя в центральную пещеру, они неминуемо обнаружили бы кости, поскольку последние лежали здесь с доисторических времен. Но о подобном открытии в XVI веке не говорит ни один документ, и Наполеон Пейра очевидным образом не упоминает источников.
Мало того. Этот рассказ об открытии протестантами скелетов катарских мучеников завершается описанием фантастического видения: «Гора, три века оплакивавшая своих детей, из своих замерзших слез построила им сталагмитовые гробницы. Более того, она как бы возвела им триумфальный монумент и преобразила ужасную пещеру в базилику, чудесно украшенную лепкой и символическими скульптурами. Здесь можно было увидеть церковный престол, канделябры, урны; далее — священнические облачения, паллии, тиары; еще далее — фрукты, рассыпанные вокруг мертвых, дыни, грибы, символы жизни; и, наконец, бронзовый колокол, огромная чаша которого, словно упавшая со свода, лежала на земле символом вечного безмолвия и в то же время знаком победы, одержанной этими мучениками над князем Воздуха, безмолвный рожок которого украшал их склеп».
Хотя не очень понятно, какое отношение тиары и богатые священнические облачения — даже как результат оптического обмана — имеют к совершенным, отрекшимся от мира и от суетных богатств Сатаны, в этом бредовом видении есть что-то трогательное. И его можно счесть символичным. Ошибка автора в том, что он выдает это за исторические сведения.
А в краткой работе, изданной в 1963 году в Юсса-ле-Бен, где имя автора не указано, но воспроизводятся фрагменты текстов Антонена Гадаля — председателя объединения по обслуживанию туристов в Юсса, можно прочесть: «Катары с тысячного года жили в пещерах — огромных жилищах, надежных и приятных; некоторые пещеры они укрепили, сделав из них настоящие замки. Последние назывались спульгами (spoulgas), или укрепленными пещерами. Так, буанская спульга, резиденция епископа, стала буанской церковью». И в другом месте, о залах пещеры Ломбрив: «Эти стены покрыты загадочными символами и надписями всех веков. Здесь находится грандиозное сердце всей пещеры — „Собор катаров“ (в 1244 году, после падения Монсегюра, эта пещера стала резиденцией катарского епископа Амьеля Экара). С давних пор долины Арьежа и Со были связаны пещерами Ломбрив и Ньо. Благодаря этому прихожане храма духа имели путь сообщения между собой — совершенно безопасный и тайный». В другой же книжечке, также изданной в Юсса-ле-Бен, однако на сей раз от имени Антонена Гадаля, можно прочесть искаженную версию рассказа о замурованных катарах — вероятно, пересказ истории Наполеона Пейра. Здесь можно найти также всевозможные сведения о «пещерной республике Сабарте», сопровождаемые изъявлениями горячей признательности Наполеону Пейра, называемому «рожком Аквитании», и некоему аббату Видалю, якобы нашедшему в Ватиканской библиотеке документ «первостепенной важности», который пока что могли пролистать «руки немногих, еще не очень сведущих» людей. Публикация этого документа все еще заставляет себя ждать.
К тому же Антонен Гадаль, председатель объединения по обслуживанию туристов в Юсса, был другом, идейным наставником и вдохновителем загадочного Отто Рана. Он помог тому открыть не только убежища и соборы катаров в Сабарте, но и символические знаки, находящиеся в пещерах, прежде всего в Ломбриве. Этому мы обязаны великолепной страницей из «Двора Люцифера» Отто Рана: «Разумеется, особенно взволновали меня свидетельства альбигойской эпохи. Их там много, но обнаружить их очень трудно. Я ходил целый год, не замечая, мимо рисунка, который рука катара нанесла углем на мраморной стенке в вечной ночи пещеры семь столетий тому назад: он изображает корабль мертвых, у которого вместо паруса — солнце, солнце, распространяющее жизнь и возрождающееся каждую зиму!.. Видел я и дерево — древо жизни, — тоже нарисованное углем; а в самом укромном месте, в очень загадочном углублении, на камне вырезан контур голубя, в отношении которого считают, что он был символом Бога-духа и изображался на гербе рыцарей Грааля».