Однако, какие бы доводы мы ни привели в поддержку «катарского духа», все же следует признать, что те или иные отголоски веры катаров являются лишь «побочным эффектом» исходного учения, своеобразным «неокатаризмом», если можно так выразиться. Поэтому я бы посоветовал соблюдать величайшую осторожность при изучении многочисленных свидетельств, говорящих в пользу того, что в регионе Монсегюра, Арьежа или Разе и поныне можно отыскать следы катаров. Многие из таких «указаний» вполне могут оказаться лжесвидетельствами. Когда на глаза мне попадается человек, с самым серьезным видом утверждающий, что он является одним из последних катаров, я не в силах сдержать улыбки. На своем веку мне пришлось перевидать столько любопытных образчиков «друидов», убежденных в своей принадлежности к этой касте, — вероятно, в силу этого незыблемого убеждения они украшают свою персону всевозможными живописными «кельтскими» атрибутами, — что теперь меня уже не смущают ни катары, ни великие магистры всевозможных обществ и сект. Несмотря на то что друидизм исчез в незапамятные времена, его учение и ритуалы вновь привлекли внимание публики. Однако все эти обряды и верования, вошедшие в моду в конце XVIII века, есть не что иное, как изобретательная выдумка обществ, более или менее склонных к эзотерике. Говоря откровенно, нам следует признать, что современная наука знает лишь немногое (скорее почти ничего, чем что-либо) о быте, нравах или религии друидов. Известные нам «современные друиды» не имеют никакого отношения к древним жрецам высшего ранга. Сколь бы ни были чисты их намерения, какой бы искренней ни была их вера в «генеалогическое родство» с древними кельтами, нынешних друидов можно назвать разве что «неодруидами». Некоторые из них, прекрасно осознавая это, без особых усилий принимают подобное условие, не утаивая приставку «нео-» от окружающих. К сожалению, другая часть «неодруидов» не столь предупредительна. Зачастую от них можно услышать, что они являются «доподлинными друидами, вдохновленными самими Небесами», что производит на публику, жадную до всего необычного, огромное впечатление. Среди них найдутся и те, кто, по-видимому, потерял последнее уважение к чему-либо сакральному: в противном случае чем еще можно объяснить их гротескные церемонии и ритуалы, проводимые в менгирах из полистирола? Вероятно, им и в голову не приходит, насколько смешно выглядят подобные действия, поскольку этим они не ограничиваются. Помимо полистирольных менгиров, ими изобретена целая друидическая иерархия, образующая орден: друиды в белых одеяниях, барды в голубых одеждах и жрецы в зеленом облачении. Только вот ведь несчастье…
во всех кельтских языках, которые нам известны, не существует разлитых лексем для зеленого и голубого цветов: для их обозначения всегда использовалось одно и то же слово. Какое откровение заставило «неодруидов» восполнить этот пробел в индоевропейском словаре?