– Ни черта не понимаю!
– Из бедняков. – И поспешно добавил: – Конечно, и из моих тоже.
Отцу Кихоту сразу стало легче, когда он увидел, что мэр лег на кровать в одежде (а мэр боялся, что, если разденется, его легче будет прирезать), ибо отец Кихот не привык раздеваться при других, а до наступления темноты, подумал он, мало ли что, ну мало ли что может случиться и вывести его из затруднительного положения. Он лежал на спине, прислушиваясь к мяуканию кошки, прогуливавшейся по черепичной крыше. Может, подумал он, мэр забудет про мои пурпурные носки, и предался мечтаниям о том, как они будут ехать дальше и дальше, как будет крепнуть их дружба и углубляться взаимопонимание, и даже наступит такой момент, когда их столь разные веры придут к примирению. Может, мелькнуло у него в голове перед тем, как он погрузился в сон, мэр и не совсем не прав по поводу Блудного сына – насчет счастливого конца, радостной встречи, которую устроил ему дома отец, заколов откормленного тельца. Правда, конец притчи представлялся ему несколько неправдоподобным…
– Я недостоин называться твоим монсеньором, – пробормотал отец Кихот, погружаясь в сон.
Разбудил его мэр. Отец Кихот не узнал его при слабом свете угасающего дня и с любопытством, но без страха, спросил:
– Кто вы?
– Я – Санчо, – сказал мэр. – И нам пора идти за покупками.
– За покупками?
– Вы же произведены в рыцари. Так что мы должны купить вам меч, шпоры, шлем – пусть даже это будет тазик цирюльника.
– Тазик цирюльника?
– Пока вы почивали, я целых три часа глаз не сомкнул, чтобы они нас не прирезали. А ночью вы будете нести вахту. В этом грязном приюте, куда вы нас поместили. Будете нас охранять с помощью вашего меча, монсеньор.
– Монсеньор?
– Да-а, крепенько же вы поспали.
– Я видел сон – страшный сон.
– Что вам перерезали горло?
– Нет, нет. Много хуже.
– Ну, хватит. Вставайте. Пошли искать ваши пурпурные носки.
Отец Кихот не стал возражать. Он все еще находился под мучительным впечатлением своего сна. Они спустились по темной лестнице и вышли на темную улицу. Старуха с явным ужасом посмотрела на них, когда они проходили мимо. Ей, что – тоже приснился страшный сон?
– Не нравится мне ее вид, – сказал Санчо.
– А ей, по-моему, не нравится наш вид.
– Надо взять такси, – сказал мэр.
– Сначала давайте попробуем завести «Росинанта».
Он всего лишь трижды нажал на стартер, и мотор заработал.
– Вот видите, – сказал отец Кихот, – ничего с ним серьезного не случилось. Просто он устал – и только. Я ведь знаю моего «Росинанта». Так куда же мы поедем?
– Не знаю. Я думал, вы знаете.
– Что именно?
– Портного, который шьет священникам.
– Откуда же мне знать?
– Вы как-никак священник. И носите сутану, как положено священникам. Не в Эль-Тобосо же вы ее купили.
– Да ведь ей уже почти сорок лет, Санчо.
– Ну, если вы и ваши носки еще столько протянете, то вам обоим, прежде чем вы их сносите, перевалит за сто.
– Зачем мне надо покупать эти носки?
– Дороги в Испании, отче, все еще находятся под наблюдением. Вот вы сидите в Эль-Тобосо и не знаете, что призрак Франко все еще бродит по испанским дорогам. Так что ваши носки будут нам охранной грамотой. Жандармы уважают пурпурные носки.
– Но где же мы их купим? – отец Кихот остановил «Росинанта». – Не хочу я его зря утомлять.
– Побудьте-ка тут минутку. Я сейчас отыщу такси и попрошу шофера показать нам дорогу.
– Больно мы шикуем, Санчо. Вы ведь даже хотели заночевать в отеле «Палас»!
– Деньги для нас сейчас – не главная проблема.
– Эль-Тобосо – небольшое селение, и я что-то не слышал, чтобы мэрам там хорошо платили.
– Эль-Тобосо действительно небольшое селение, но партия у нас большая. Кроме того, она теперь узаконена. И как активист я имею право на некоторые привилегии – для блага партии.
– Тогда зачем же вам нужна защита в виде моих носков?
Но он задал свой вопрос слишком поздно. Мэр уже был далеко, и отец Кихот остался наедине с одолевавшим его кошмаром. Есть такие сны, которые преследуют нас и при свете дня – да и был ли это сон, или все каким-то образом происходило на самом деле? Привиделось мне это или по странному стечению обстоятельств действительно произошло?
В этот момент дверца подле него открылась и мэр сказал:
– Поезжайте следом за такси. Шофер заверил меня, что привезет нас в самый лучший – после римских – магазин для священников. Туда даже нунций ездит и архиепископ.
Когда они приехали, отец Кихот понял, что так оно и есть. У него сердце упало при виде элегантного магазина и продавца в темном, хорошо отутюженном костюме, приветствовавшего их с холодной обходительностью высокопоставленного церковника. Отец Кихот подумал, что этот человек наверняка член «Опус деи» [полуконспиративная политико-религиозная организация, основанная в 1928 году; в нее принимаются избранные люди, имеющие реальную политическую и экономическую власть для осуществления крестового похода против коммунизма; штаб-квартира организации находится в Риме], этого клуба интеллектуалов-католиков, которых он ни в чем не мог упрекнуть, но и доверять им тоже не мог. Он ведь человек сельский, а они – из больших городов.
– Монсеньор, – сказал мэр, – желает приобрести пурпурные носки.
– Извольте, монсеньор. Будьте любезны пройти за мной.
– Интересно, – прошептал мэр, пока они шли следом за продавцом, – попросят ли у вас документы.
А тем временем продавец, словно дьякон, готовящий алтарь к мессе, разложил на прилавке великое множество пурпурных носков.
– Это – нейлоновые, – сказал он. – Вот эти – из чистого шелка. А эти – хлопчатобумажные. Естественно, из лучшего хлопка с островов.
– Я обычно ношу шерстяные, – сказал отец Кихот.
– О, ну, конечно, у нас есть и шерстяные, но наша клиентура обычно предпочитает нейлоновые или шелковые. Весь вопрос в оттенке: у шелка и нейлона более густой тон. А у шерсти пурпурный цвет – более тусклый.
– Для меня главное – чтоб было тепло, – сказал отец Кихот.
– А я склонен послушаться этого господина, монсеньор, – поспешно вмешался мэр. – Нам нужен такой пурпурный цвет, чтоб издали видно было.
Продавец озадаченно посмотрел на него.
– Издали? – переспросил он. – Я что-то не вполне…
– Нам нужно, чтоб пурпур был пурпуром. И уж, конечно, настоящим церковным пурпуром.
– Наш пурпур еще ни у кого не вызывал нареканий. Даже шерстяной вариант, – нехотя добавил продавец.
– Для наших целей, – сказал мэр, повернувшись к отцу Кихоту и упреждающе насупив бровь, – лучше всего будет нейлон. У него есть блеск… – И добавил: – Ну и потом нам, конечно, нужен… как называется этот нагрудник, который носят монсеньеры?
– Вы, видимо, имеете в виду pechera. Насколько я понимаю, он вам тоже нужен из нейлона, чтоб соответствовал носкам.
– Я дал согласие насчет носков, – вмешался отец Кихот, – а носить пурпурный pechera решительно отказываюсь.
– Но ведь это только при чрезвычайных обстоятельствах, монсеньор, – возразил мэр.
Продавец смотрел на них с возрастающим подозрением.
– Я что-то не представляю себе, какие чрезвычайные обстоятельства…
– Я ведь объяснял вам: состояние дорог в наши дни…
Пока продавец трудился, тщательно скрепляя пакет клейкой лентой того же церковно-пурпурного цвета, что и носки с нагрудником, мэр, явно невзлюбивший этого человека, решил его поддеть.
– Я вижу, – сказал он, – вы неплохо обеспечиваете церковь всем, что ей требуется в смысле украшательства.
– Если вы имеете в виду одеяния, то – да.
– Ну, и головные уборы – шапочки и тому подобное – тоже?
– Конечно.
– И кардинальские шляпы? Монсеньор, правда, еще не достиг этого сана. Я спрашиваю просто так, для интереса. Надо ведь быть ко всему готовым…
– Кардиналы всегда получают шляпу от его святейшества.