— Что?
— Время душа.
— Я уже был там…
— Это что за болтовню, я сейчас слышу?
Его рот двигался между железными прутьями, и от крика его кожа покраснела.
— Душ — это привилегия, которую я легко могу отнять. Ты этого хочешь? Гнить в этой гребаной камере с самыми вонючими из всех заключенных яйцами?
Он хотел, чтобы ему отсосали член.
Я понял посыл сказанного.
Именно в этом и заключалась тюремная жизнь — добиваться привилегий, которые делали жизнь здесь немного более сносной. Этому засранцу стоило только попросить, и я бы сунул его идеальный член себе в рот, вращая языком вокруг головки, пока его сперма не вырвалась бы через крошечное отверстие.
В его спектакле не было нужды.
— Позвольте мне убрать свои вещи, — сказал я ему. — Мне нужна минутка.
— Такой ответ мне нравится больше.
Я отвернулся от него и быстро дописал письмо.
«Все, что мне нужно было сделать, это похитить твою мать, пока ее не нашел кто-нибудь еще.
Это было несложно.
В тот момент я был единственным, кто искал ее.
Я поймал ее, парень.
И сделал ей подарок.
Тебя».
Я бросил письмо в конверт, провел языком по клеевой полоске, чтобы заклеить его на случай, если кто-то зайдет в камеру, пока меня не будет. Как только вернусь из душа, напишу на конверте адрес и отправлю с утренней почтой.
Я лишь слегка коснулся этой истории.
И еще даже не добрался до самого интересного.
— Пошли, мать твою! — закричал охранник.
Мне придется продолжить в другой раз.
Я развернулся и просунул руки в отверстие, чтобы охранник надел на меня наручники.
Затем он прижал меня спиной к решетке и прошептал:
— Мой член устал ждать тебя.
Я улыбнулся про себя.
Мне нравилось, когда я оказывался прав.
Глава 16
Аноним
Раньше
ТЫ ПЛЕНИЛ МЕНЯ.
ПЫТАЛ.
И УБИЛ.
А ТЕПЕРЬ НАСТАЛ ТВОЙ ЧЕРЕД УМИРАТЬ.
Глава 17
Шэнк
Раньше
Я держал послание в руке, уставившись на написанные слова, прокручивая их в голове.
«Ты пленил меня. Пытал. И убил. А теперь настал твой черед умирать».
Что за херня?
У какого-то мудака обнаружились очень большие яйца, раз он прислал мне эту ахинею с угрозой.
Я не воспринимал угрозы. Мне было по барабану. Я просто находил человека, который доебался до меня, и убивал его.
Это было так просто.
Но здесь у меня не было таких возможностей, и я не сомневался, что об этом прекрасно известно.
«Аноним».
«ЕБаный пидор».
Я посмотрел на конверт. Он был проштампован, но маркировка была слишком нечеткой, чтобы понять, где он был оформлен. На лицевой стороне был даже указан мой тюремный номер. Не хватало только обратного адреса.
Кто, черт возьми, это мог быть?
Я пытал сотни заключенных и всегда следил за тем, чтобы они оказывались мертвы, когда заканчивал с ними.
Мог ли я кого-то упустить?
«Проклятье, это может быть кто угодно».
Я снова взглянул на записку, надеясь, что она даст мне подсказку. Почерк был простым — тонкие печатные буквы, которые могли быть написаны как мужчиной, так и женщиной.
Кто бы это ни был, он был в курсе всего, что я люблю.
Единственное, что они упустили, это кровь.
Совпадение?
Возможно.
«В пизду. Если я кому-то так нужен, они знают, где меня найти».
Я разорвал записку на кусочки и бросил их в унитаз. Проделал то же самое с конвертом и помочился на плавающую на воде бумагу.
После того как я смыл воду, то подошел к решетке и крикнул:
— Эй! — чтобы привлечь внимание охранника.
Когда он повернулся, его рука опустилась вниз, чтобы поправить свои яйца.
— Какого хера тебе надо, заключенный?
Это был тот же охранник, что и вчера — тот самый, который отвел меня в душ и таранил мой рот, как если бы это была моя задница.
Тот, о яйцах которого я мечтал под своим языком.
— Мне нужно в душ.
Он посмотрел на часы.
— Еще не время.
Я подождал, когда он поднимет взгляд, а затем сорвал с себя рубашку и бросил ее на одеяла. Не сводя с него глаз, я просунул лицо между узкими прутьями и начал облизывать гребаный прут. Когда я опустился примерно на полметра, то поменял сторону и снова провел языком снизу вверх.
Мне необходимо было взять что-то в рот, даже если это будет металл.
И я знал, что он хотел что-то вокруг своего члена, потому что видел, как его ствол твердеет в брюках, вдавливаясь в молнию, словно пытаясь вырваться наружу.
— Думаю, я могу сделать исключение, — сказал он.
Я засунул свое мыло под мышку и протянул ему руки для застегивания наручников. Как только они были защелкнуты на моих запястьях, он вывел меня в темный коридор, и мы прошли мимо заключенных, которые были размещены в моем крыле. С одной стороны коридора были только камеры, с другой — бетонная стена, поэтому мы не могли видеть других заключенных, если только нас не вели куда-нибудь под конвоем. Но это не мешало нам слышать, что происходит вокруг.
Трах.
Пытки.
Вопли.
Я чувствовал себя почти как дома.
В конце коридора была обычного размера уборная, но внутри нее имелся только душ. Ни ванны, ни шторки, только лейка, выходящая из стены, и слив посреди пола. Забитый короткими черными волосками. Я задумался, из скольких мешков с яйцами выпала эта лобковая поросль.
Когда мы принимали душ, охранник обычно стоял у двери, приоткрыв ее, чтобы следить за нами и коридором. Но когда этот самый охранник хотел, чтобы ему отсосали член, он закрывался вместе с тобой внутри.