Но пока даже близко не ощущал этого.
Потому что моей крови было недостаточно.
Мне требовалось больше.
Я снял руку охранника со своего бедра, поднес ее к себе и нанес удар ножом по его ладони.
Он отдернул руку и заорал:
— Ты ебнулся?!
Но член не убрал, и продолжил быстро двигать бедрами по заданной траектории.
— Это просто порез, — сказал я ему.
— Ты вообще понимаешь, блядь, кто я такой? И что я могу сделать с тобой?
Он был в моей заднице. Без защиты. Я был вправе делать все, что захочу, черт возьми.
И не собирался тормозить.
Я потянулся за спину и снова схватил его руку. Провел ею по своей, чтобы вытекло еще больше крови. Горячая липкая субстанция покрыла мою кожу, и только тогда я понял, что получил достаточно.
Я отпустил его и тут же обмазал кровью свой член.
— Ты больной ублюдок, ты знаешь это?
Я не был больным.
Я просто любил кровь.
Теперь, когда я смотрел на маленькую лужицу на кафеле и на красноту на своем члене, я что-то почувствовал.
И это было охуенно приятно.
Я обхватил рукой свой член и начал надрачивать его.
Он долбился в мою задницу, что я ощущал всей кишкой, и это заставляло мои яйца напрягаться. Из-за этого же мое дыхание затруднилось. Я крепко сжал член и надавил на головку, будто выжимал белье в раковине.
Он не сказал мне, что близок к тому, чтобы кончить. Я определил это по тому, как он зарычал, и как ускорился его темп, когда его ногти начали впиваться в мои чертовы бедра.
Я рычал еще громче.
И быстрее дергал рукой.
А свободной рукой скреб стену и чувствовал, как кончики моих коротких ногтей начинают гнуться и ломаться.
Иисус, я, наконец, тоже был близок к финалу.
Когда я почувствовал, как он захлебывается в оргазме, шипя что-то нечленораздельное, я направил свой ствол в сторону лужи из крови и приготовился запустить струю.
Вот оно.
Мое освобождение.
Внезапно каждое нервное окончание было раскрыто, и мое тело стало наверстывать упущенное за все те годы, когда оно не имело возможности испытывать наслаждение.
Я едва держался на ногах, но у меня хватило сил, чтобы прицелиться, и я выпустил четыре струи спермы. Они покрыли всю поверхность кровавого пятна.
Мне не было так хорошо с тех пор, как я находился в собственной тюрьме.
И вот, этим утром вся моя жизнь вновь изменилась.
— Одевайся! — рявкнул охранник у меня за спиной.
Он вытащил свой член, раздался шорох ремня и молнии и шум последних капель воды, когда он выключал душ.
Я просунул ногу обратно в штанину и подтянул брюки до пояса, а затем обернулся.
Он проверил свою руку, и, в конце концов, посмотрел на меня с угрожающим выражением.
— Я должен отправить тебя в чертову яму за это и сделать твою жизнь еще более невыносимой, чем она и так уже есть.
— Кто же тогда будет сосать твой член?
Он стиснул зубы.
— Думаешь, ты здесь единственный заключенный, который отсасывает у меня?
Я пожал плечами.
— Нет, но я уверен, что я лучший в этом.
Он ничего не ответил, и я понял, что выиграл.
Глава 18
Гек
«Ты так и не сказал мне, что ты хочешь, чтобы я делала за еду».
Я слышал голос Эйрин в своей голове, когда застегивал рубашку и обувал ноги в ботинки. Я не стал возиться со шнурками — оставил их развязанными, и они свободно сидели на лодыжках, а джинсы были заправлены внутрь. Бумажник был положен в задний карман, и я направился по коридору в ее комнату.
Пришло время ответить на ее вопрос.
Когда я уже собирался постучать в дверь ее комнаты, дверь в гостевую ванную открылась, и она вышла оттуда в одном полотенце.
— Гек, привет. Я...
Капли воды с ее волос медленно стекали по груди. Мне было любопытно, какими они будут на вкус, если я слижу их с ее кожи. Заставит ли мой язык стонать ее или она испугается этого.
— Одевайся, — велел я ей. — Я подожду тебя здесь.
Она зашла в свою комнату со словами «Я быстро», прежде чем закрыть за собой дверь.
Утром Лаван заставила ее съесть немного хлеба и два вареных яйца. Это уже было прогрессом. Она, конечно, все еще оставалась чертовски худой, но, по крайней мере, синяки становились светлее, а порезы полностью зарубцевались. Я был уверен, что пройдет еще неделя, и она придет в норму.
У меня возникло искушение достать свой телефон и загрузить прямую трансляцию из ее комнаты, чтобы посмотреть, как полотенце спадало с ее тела. Представляя, что, возможно, когда она надевала трусики, то бросила быстрый взгляд на змею на стене. И, возможно, ее киска снова стала влажной при мысли о том, что та прикасалась к ней.
Мой член становился очень твердым от этих мыслей.
«Блядь».
Я не мог выбросить из головы ни тот образ, ни выражение ее лица, когда она смотрела на мою змеиную клетку. Мне даже не нужно было включать трансляцию камер в ее комнате, чтобы вспомнить все детали ее тела. Я видел каждый изгиб, каждую чертову веснушку, когда закрывал глаза. Именно об этом теле я думал, когда дрочил в душе после того, как вышел из ее комнаты прошлой ночью и снова, сегодня утром.
Были женщины, которым я мог бы позвонить, и которые высосали бы из меня всю сперму и проглотили бы каждую каплю. Но все они ждали большего после: завтрака утром, звонка в конце дня, ужинов по выходным. Никто из них не мог вытерпеть мою работу, а я был не в том состоянии, чтобы разбираться с их ревностью.
Пока что достаточно было руки, мыла и горячей воды.
— Я готова, — сказала Эйрин, появляясь в дверном проеме.
Она была одета в джинсы и черную майку. Красные бретельки бюстгальтера не были спрятаны и лежали на ее плечах. Мне стало интересно, были ли на ней подходящие по цвету трусики. Ей очень шел этот цвет. Сексуальный. А текстура белья казалась такой же мягкой, как ее кожа.