Когда парни с нефтяных вышек, расположенных в море, прибывали на сушу, они рассчитывали на две вещи: хорошую выпивку и чистоплотных, услужливых женщин.
И они получали это здесь.
Именно эти люди составляли половину нашей клиентуры. Большую часть другой половины составляли туристы, а оставшимися были состоятельные местные жители.
Недосмотр Лаван может вынудить сегодняшних клиентов выйти за дверь и больше никогда не возвращаться. Это также может побудить их рассказать об этом своим друзьям и, таким образом, поставить под угрозу мой бизнес. Я не мог допустить этого. Именно поэтому все десять парней, ожидающих своей очереди в комнате отдыха, получат бесплатный отсос своих членов сегодня вечером.
Когда я добрался до верхней площадки второго лестничного пролета, мой телефон зазвонил. На экране высветилось имя Рады, и я в очередной раз выругался.
— Ты не можешь продолжать названивать мне.
— Я знаю. Просто мне так не хватало твоего голоса и...
И она скучала по мне.
Я знал, потому что чувствовал то же самое.
Проклятье.
— Скажи мне, что все хорошо, — сказал я, — что у тебя все в порядке в колледже, — я взглянул на мониторы. — Что тебя никто не обижает.
Я услышал, как она сделала вдох, и не выдыхала несколько секунд.
— Ничего не изменилось с тех пор, как я звонила тебе в последний раз.
Это означало, что она все еще живет в той же квартире, учится на третьем курсе и работает официанткой по ночам – все то, чем она могла бы заниматься и здесь.
Из всех женщин, с которыми я встречался, Рада была единственной, которой я предложил переехать в мою квартиру на третьем этаже борделя. Я сразу сказал ей, что единственное, что мне нужно от нее — это доверие. Доверие к тому, что я не трахаюсь с девушками снизу, доверие к тому, что она дорога мне настолько, что я хочу спать рядом с ней каждую ночь.
Она продержалась шесть месяцев.
Ревность разрушила наши отношения. И, когда она ушла, то не вернулась в свою деревню. Она уехала в ебучий Лондон.
Я сидел за своим столом, приложив пальцы ко лбу, массируя кожу головы, пока головная боль не вгрызлась в мой череп.
— Я хочу, чтобы ты попрощалась со мной, — сказал я, — на этот раз навсегда.
— Я тоже этого хочу. Но мне очень больно.
В дверь осторожно постучали, после чего раздалось:
— Сэр? Можно мне войти?
— Повиси, — сказал я Раде. — Да, Лаван, заходи.
— Я вижу, что ничего не изменилось. Ты по-прежнему ставишь всех остальных превыше меня, — рявкнула Рада.
Я проигнорировал Раду и проследил за тем, как Лаван открывает дверь, демонстрируя лишь небольшую часть своего лица.
— Сэр, там внизу девушка, и она спрашивает вас.
— Кто она?
— Не знаю, сэр. Она не назвала мне своего имени.
Внезапно я преисполнился надежды.
— Она ищет работу?
— Я...
Ее нерешительность подсказала мне, что что-то не так.
— Я так не думаю.
— Тогда какого хрена ей от меня нужно?
Я опустился на край кресла, осматривая мониторы. Сейчас в комнате ожидания находилось семь мужчин, вместе с барменом. Я проверил другие мониторы, чтобы увидеть, есть ли там незнакомые мне девочки.
— Где она?
— На заднем дворе, сэр, за зданием.
Ее лицо исказилось, и я узнал это выражение. Такое же выражение было у нее всегда, когда ей приходилось сообщать мне неприятные новости. Хотя Лаван и работала в борделе, но это место ничуть не закалило ее.
— Чего она хочет, Лаван?
— Я обнаружила ее на земле. Рядом с мусорными баками. Она была вся в слезах и крови, и шептала ваше имя. Больше она ничего не сказала.
Я прикрыл глаза и вспомнил некоторых из тех, кто попадал сюда в прошлом. Вши, синяки. Трясучка. Истошные крики, от которых сводило пальцы на ногах.
— Мне нужно идти, — сказал я Раде.
— Ну, разумеется, — фыркнула она, напомнив мне о той своей стороне, по которой я совершенно не скучал. — Всегда что-то случается с этими девушками и...
— Я не обязан больше выслушивать твои гребаные претензии, и не намерен этого делать. Не звони мне больше.
Я убрал телефон в карман и сказал Лаван:
— Отведи меня к ней.
Я последовал за Лаван вниз по лестнице и через коридор, двигаясь в противоположном направлении от комнаты отдыха. Как только она открыла заднюю дверь, я увидел копну темных волос на гравии и дрожащее тело, лежащее в позе эмбриона.
— Держи ее открытой, — сказал я Лаван, указывая на дверь.
Чем шире она держала ее, тем больше света попадало на девушку.
Я обошел ее вокруг, пока не оказался там, где ее голова была опущена на грудь, и сказал:
— Ты спрашивала обо мне. Я здесь.
Скулеж прорвался сквозь сомкнутые губы.
— Гек?
— Да.
— Это действительно ты? Ты здесь?
Ее акцент подсказал мне, что она американка.
— Да.
Я опустился на колени на землю, ожидая, когда она покажет свое лицо.
— Почему ты искала меня?
Подобного никогда ранее не происходило. Обычно, мне предварительно звонили и сообщали все детали, которыми располагал продавец. Затем, если я был заинтересован, то давал одному из громил достаточно денег, чтобы оплатить сделку, и он отправлялся в корабельные доки (прим.: инженерное сооружение для постройки, ремонта и хранения судов, в котором проводят большинство необходимых работ с подводными частями корпуса). Когда он возвращался, девушка уже была при нем.
— Гек, — тихо заплакала она. — Гек.
По-прежнему ни лица, ни других слов, помимо моего имени, которое она продолжала произносить с каждым своим вздохом.
— Если ты не начнешь говорить, я просто оставлю тебя здесь, — предупредил я.
Любопытство привело меня к ней, но оно не удержит меня здесь. Я не собирался быть одураченным какой-то девчонкой, которая просто ищет подаяния. Таких в этом городе было предостаточно, а я не был гребаной благотворительной организацией.