— Я все это видел, Эйрин. Почти все они исцелились. И ты тоже сможешь.
Напряжение в ее теле, казалось, немного ослабло.
— Они все жили ли в той же комнате, что и я?
— Нет.
Те девушки были другими. Все они были куплены, а Эйрин — нет. Я размещал их на втором этаже своего дома, а не в своей квартире. Комната, которую я обустроил для них, была предназначена для того, чтобы помогать им восстанавливаться. Но как только я вышел из игры, комната была освобождена, и теперь в ней располагался бордель. По этой причине Эйрин и оказалась вместе со мной наверху.
— Почему? — спросила она. — Что с ними случилось?
— Это не имеет значения.
— Нет, имеет, потому что я хочу узнать тебя получше. Ты сказал, что не причинишь мне вреда, но как я могу быть уверена в этом? Откуда мне знать, что ты не войдешь, пока я сплю, и не дашь мне ту же самую дрянь, которой меня накачали те ублюдки в Мумбаи? Бывают моменты, когда мне кажется, что я действительно могу доверять тебе, и такие моменты, как сейчас...
Она остановилась, и ее слезы тоже перестали литься.
— … моменты, когда я не знаю, могу ли я доверять даже самой себе.
Эйрин и не должна доверять мне. Не мужчине, который хотел вставить свой член в каждую ее дырочку. Который наблюдал за ней через камеру, пока она кончала, и возбуждался от ее стонов. Который сливал свою сперму, думая о том, как хорошо ощущалось бы, если бы он кончил в нее.
Но я никогда не стал бы пичкать ее наркотиками. Никогда бы не воспользовался ей. И уж точно никогда бы не изнасиловал ее.
А еще, я никогда не стал бы рассказывать ей о других девушках.
Разговор о них означал, что мне придется говорить и о Джеке.
А я не мог этого сделать.
Мои кулаки сжались, когда нож вновь погрузился в мое горло. Острие было таким чертовски острым, что пыталось помешать мне сделать глубокий вдох. Лезвие не просто вонзалось, оно двигалось по кругу, пробивая мышцы, и причиняя сильнейшую боль.
— Гек?
Ее присутствие здесь только усугубляло боль, потому что заставляло меня думать о нем больше обычного. Гнев, обида и чувство вины пронизывали меня насквозь.
Я должен был избавиться от них, пока не взорвался.
— Побудь здесь, — сказал я ей. — Я попрошу Лаван помочь тебе.
Когда я повернулся и направился вниз по лестнице, рука Эйрин ухватилась за нижнюю часть моей рубашки, и дернула так сильно, что я услышал звук рвущейся ткани.
— Не уходи.
Это заставило нож вонзиться еще сильнее.
— Дай мне уйти, — сказал я.
— Почему ты всегда поступаешь так?
Я оглянулся через плечо.
— Поступаю как?
Злость бурлила во мне, и я почувствовал, как сжимаются мои зубы и искривляется рот.
— Замолкаешь и погружаешься в свои мысли. Что происходит в твоей голове?
Она вжалась спиной в перила и повернулась лицом ко мне, а второй рукой потянулась к моей. Я не остановил ее. Понятия не имел, почему. Но ее хватка была такой легкой, что я почти не чувствовал ее.
— Поговори со мной.
Если бы я не был так зол, я бы даже рассмеялся.
Она хотела, чтобы я открылся ей, и рассказал о том, что повидал, и о том, чем мы занимались с Джеком — парнем, который значил для меня больше, чем кто-либо другой в этом мире.
«Нахуй».
— Дай мне уйти, Эйрин...
— Хочешь знать, как я распознаю это? Тот взгляд, который появляется у тебя всякий раз, когда ты полностью теряешься в собственных мыслях? То, насколько твои думы запутанны и туманны, и ты не уверен, что сможешь найти выход из темноты?
Ее хватка усилилась, но я все еще почти не чувствовал ее.
— Я понимаю это, потому что со мной происходит то же самое. Я слишком хорошо знакома с этими ощущениями. Знаю, на что это похоже. Я пребывала в них задолго до того, как ступила на землю Мумбаи.
Она положила мою ладонь поверх своей. Я смотрел, как она разглядывает татуировку на тыльной стороне руки и наблюдал за тем, как она кусает губу. Наконец, ее глаза снова встретились с моими.
— Расскажи мне о своих мыслях, Гек, а я расскажу тебе о своих.
Еще больше вопросов.
От меня требовалось еще больше откровений. Это было то, чего она постоянно добивалась. Другие девушки просили еды, хотели, чтобы я помог им справиться с последствиями наркотического воздействия и защитил их, чтобы они больше никогда не стали жертвами торговли людьми. Но только не Эйрин.
Но мне нечего было сказать ей. Я не доверял людям, и был не из тех, кто обнажает душу. У меня было слишком много секретов для этого.
Те, о которых я никогда не смогу рассказать ей.
А с уходом Джека я никогда больше не заговорю об этих секретах, с кем-либо.
— Чего ты хочешь от меня, Эйрин?
— Все, что ты можешь дать.
Она провела пальцем по татуировке.
— Открой мне хоть часть себя.
Я бы никогда не дал ей то, о чем она просила.
Однако было кое-что, что она могла получить.
Что-то, что кипело в моей груди так же сильно и глубоко, как гнев.
Выпустить это на свободу было бы так же приятно, как отпить из бутылки, которую я хранил в ящике стола.
Я хотел получить разрядку, которую обычно давал алкоголь. И захотел этого еще больше, когда мой взгляд упал на ее сиськи и твердые соски, выпирающие через тонкую ткань майки.
Я не давал ей повода ожидать подобного.
И никаких предупреждений.
Я просто вытянул руки и обхватил ее лицо, понимая, что, вероятно, давлю на синяки и раны и делаю ей еще больнее, чем есть.
Но мне было наплевать.
Моя жажда была важнее ее боли.
— Ге...
Я прервал ее речь своими губами, заставив ее простонать оставшуюся часть моего имени в мой рот.
Теперь все, на чем я мог сосредоточиться, это на ее вкусе. Ее дыхание было таким же сладким, как медовый аромат ее кожи, и таким же эротичным, как нотки лаванды.