Я встал перед ней на колени и зажал ей рот рукой. Затем прижал ее спиной к своей груди и скомандовал:
— Ни звука, мать твою.
Она кивнула, и я, поставив ее на ноги, отвел в угол камеры, поближе к решетке. Она выдохнула через мои пальцы, раздувая ноздри, пытаясь вдохнуть побольше воздуха. Из ее глаз чертовски быстро хлынули слезы, и все ее тело дрожало.
— Покричи для меня! — вопил Бородач.
Тайлер услышала его голос. Я почувствовал, как осознание охватило ее. Она напряглась и начала дрожать. Дрожь была вызвана страхом. И трепетом от спасательного круга, до которого, как она думала, она могла дотянуться.
— Покричи для меня! — повторил Бородач.
— Тихо, — прорычал я ей на ухо на случай, если бы она попыталась крикнуть через мои пальцы.
Может она сама и молчала, но ее тело жило своей жизнью. Она извивалась, и ее задница терлась о мой член. Я знал, что она не пытается возбудить меня. А скорее стремится вырваться из моей хватки.
Не планировал допускать подобного.
Но каждый раз, когда я пытался сдавить ее, чтобы она перестала дергаться, она вжималась в меня еще сильнее.
Было так приятно ощущать, как хорошенькая круглая попка упирается в мой член. Все это трение, слезы, страх, паника и отчаяние вызвали у меня сильнейший стояк.
И не было способа заставить его опуститься. Только кончить. А этого не произошло бы еще в течение нескольких часов, учитывая нахождение Игрушки в оперблоке и несколько заходов в утилизатор сразу после этого.
Я не видел причин ждать. Не тогда, когда две идеальные дырочки терлись об меня.
— Молчи, — напомнил я ей. — Ни звука, блядь.
Все еще держа ее рот, я потянулся вниз и расстегнул верхнюю пуговицу ее джинсов. Она попыталась укусить меня, когда поняла, что я делал, и я ударил ее по задней части ног. Девчонка упала на колени и издала приглушенный возглас.
— Попробуй еще раз, — предупредил я. — И я залезу к тебе в пизду и вырву твои яичники.
Она была такой дерзкой.
Каждая ее попытка сопротивления напоминала мне о моих юных годах, когда я выезжал на охоту в другие страны. Это было так весело. Но не менее увлекательно было срывать с твоей матери джинсы и готовиться к тому, чтобы вогнать свой член в ее пизду.
— Покричи для меня! — ревел Бородач.
«М-м-м, — подумал я. — Я заставлю эту сучку кричать для него, как полагается».
Я взял в рот мочку ее уха и кусал до тех пор, пока кровь не попала мне на язык. На вкус она была чертовски хороша — с привкусом железа и очень горячая — как раз то, что мне требовалось.
— Если ты хоть раз громко вздохнешь, я засуну пальцы тебе в глотку и задушу тебя, вырвав твое чертово горло.
Я повернул ее за шею, пока она не встретилась со мной взглядом, и держал ее лицо так крепко, что, наверняка, оставлял на нем отметины.
— Поняла?
Ее глаза были расширенными и мокрыми от слез, и она сильно дрожала, когда кивала в ответ.
Я схватил ее за талию и снова поднял на ноги. Затем, встав позади нее, подтолкнул к углу и убедился, что ее трусики спущены так же низко, как и джинсы.
— Покричи для меня! — вновь произнес Бородач.
— Ты слышишь его? — прошептал я ей на ухо.
Она снова кивнула.
Без предупреждения и даже без плевка я вогнал свой член в ее пизду. Я погрузился на всю длину, после чего подался бедрами назад и вошел во второй раз. Ее сухость натирала мне кожу, поэтому я плюнул на руку, смазал член и снова толкнулся.
— Покричи для него, — сказал я ей, сжимая ее шею своей рукой и сдавливая так, что она задыхалась. — Но предупреждаю тебя — если ты сделаешь хоть что-нибудь, чтобы оповестить его о том, что находишься в этой камере, ты лишишься своего гребаного языка.
Она провела ногтями по бетону. Один из них сломался и окрасился кровью. Я уже пробовал ее кровь, но видел впервые. Это так возбудило меня, что я стал входить в нее еще сильнее.
— Сделай это, — прошипел я ей на ухо.
Схватив ее за волосы, потянул ее голову назад, так что ее рот оказался по направлению к решетке.
— Сделай это прямо сейчас.
— А-а-а! — закричала она.
Я услышал грохот и быстро выглянул за решетку, чтобы посмотреть, в чем дело.
Бородач упал на землю, но, встав на четвереньки, полз к нам.
— Кричи для меня!
— Давай еще раз, — прорычал я.
— А-а-а! — завопила Тайлер.
Снова стало сухо, поэтому я собрал сопли, вытекшие из ее носа, и слюну, которая образовалась по бокам ее губ, и натер ими свой член.
— Кричи для меня! — крикнул Бородач еще громче, чем прежде.
Когда я выглянул, он был уже на расстоянии всего одной камеры от нас.
— Еще, — велел я ей.
Когда она закричала, он встал прямо перед двенадцатой камерой, прислонившись спиной к прутьям, используя их как опору. Так как он находился всего в метре от нее, это позволяло ему слышать ее еще лучше. А чтобы она кричала громче, мне приходилось трахать ее изо всех сил.
Заряд энергии мне дала ее кровь.
Я собрал ее с ногтя Тайлер, намазал на член и смотрел, как он скользит в ее пизду и обратно.
Мне больше не нужно было приказывать ей кричать. Она сама это делала.
Звук, который она издавала, был пронзительным.
Полным боли.
Ненависти.
Обиды.
Когда она перевела дыхание, Бородач прорычал:
— Кричи для меня!
Я не знал, почему она так чувствовала.
Она должна была чувствовать лишь то, что ей чертовски повезло — в том, что я оставил ее в живых, а еще больше в том, что угостил ее своим членом.
— Кричи для меня! — велел Бородач.
Тайлер открыла рот, чтобы закричать, но из него вырвались лишь хрипы. Она сорвала голос, и от него почти ничего не осталось.
Девчонка попыталась еще раз, и получился лишь сдавленный вскрик.