— Никто не приставал к ней? — спросил я его по-тайски.
Я был в ответе за Эйрин. Поэтому должен был заботиться, чтобы с ней ничего не происходило в борделе, и, черт побери, за тем, чтобы с ней ничего не случилось, пока она находится за его пределами. Ее безопасность была так же важна, как и мое любопытство. Поэтому я попросил его проследить за ней во время прогулки.
— Нет, сэр. Но произошло кое-что интересное.
Я сел в свое кресло и положил руки на стол.
— Рассказывай.
— Я следовал за ней через рынок, — произнес он на тайском. — Она прошла прямо через его центр, свернула в один из переулков и зашла в магазин. Там на месте что-то сказала кассиру, и он передал ей телефон.
Я же дал ей телефон в пользование.
Но она не воспользовалась им для совершения звонков. Ни разу. Она заходила в интернет, просматривала сайт посольства США и мой сайт, проверила свою электронную почту, но не ответила ни на одно сообщение, и не заходила ни в какие социальные сети.
— Кому она, блядь, звонила? — спросил я по-тайски.
— Кому-то, кого назвала Папочкой.
«Папочкой?»
— Если ты, мать твою, врешь мне...
— Я не вру, сэр.
Она говорила мне, что дома у нее никого нет, и ей некому позвонить, чтобы прислать денег. А теперь оказывается, что у нее есть... папочка?
— Она плакала, сэр, — произнес охранник по-тайски. — Сказала, что скучает по нему и скоро его увидит.
— Ты слышал его голос?
— Нет, сэр. Я не могу подтвердить, что на другом конце был именно мужчина.
Я стиснул зубы.
— Что еще ты можешь мне сказать?
— Они говорили недолго. И все это время она выглядела расстроенной. Все происходило в задней части магазина. Я предположил, что она пошла туда, чтобы уединиться, так как в передней части магазина было много народу. Они закончили разговор, она вернула телефон и направилась сюда.
Все это не имело ни малейшего гребаного смысла.
Я полез в ящик стола, достал пачку батов и протянул ему.
— Ты хорошо поработал. Если она еще раз отправится на прогулку, я хочу, чтобы ты снова следовал за ней.
Он кивнул, поклонился и покинул мой кабинет.
Как только он закрыл за собой дверь, я включил запись из комнаты Эйрин. Она стояла у окна, держась за подоконник и глядя вниз на улицу.
«Какого хрена ты затеяла, Эйрин?»
Она отвернулась от окна и посмотрела на фотографию змеи. Что-то в этой змее интриговало ее. Как и татуировки на моем теле.
Мне предстояло узнать, что именно.
Я вошел в свои апартаменты, и когда уже собирался схватить Желтого из аквариума, обернув все полтора метра его тела вокруг своей руки, мой телефон завибрировал в кармане. Я посмотрел на экран — там было сообщение от Уэля:
О Джеке по-прежнему ничего неизвестно. Прости, мужик.
Я тряхнул головой и опустил руку в аквариум, обернул Желтого вокруг предплечья, а затем направился в комнату Эйрин и постучал в дверь.
— Войдите, — сказала она.
Когда я вошел, приблизил мордочку Желтого к своему лицу. Его язык высунулся на несколько сантиметров, а глаза-бусинки не отрывались от моего взгляда. Вчера он съел крысенка, поэтому я знал, что он сыт. После еды он, как правило, становился более ласковым.
Я опустил его, чтобы взглянуть на Эйрин.
— Это Желтый.
Стоя у окна, она отступила назад, пока не дошла до угла комнаты. До самого дальнего от меня угла.
— Пожалуйста, не приноси сюда эту штуку.
«Штуку».
Не этого я ожидал.
Тем не менее, я остался в дверях, позволяя Желтому переместиться вверх по моей руке и на шею.
— Я подумал, что ты захочешь подержать его.
— Подержать?
Я отчетливо слышал дрожь в ее голосе.
— Нет. Однозначно нет.
— Ты не выглядела такой испуганной, когда я брал тебя с собой к змеям.
Пока Желтый огибал мою шею и другую руку, я провел пальцами по его телу. Мне нравилось ощущать его кожу.
Меня это успокаивало.
Это удерживало меня от того, чтобы приступить к главному — выяснить у Эйрин, является ли таинственный Папочка на самом деле ее родным отцом. Но требование ответов было не тем способом, который мне следовало использовать.
Нужно было действовать осторожнее.
— Я могу вынести их присутствие, когда они за стеклом или на картине.
Она посмотрела на Желтого, и я готов был поклясться, что она дрожит.
— Но вживую я не доверяю им. Мне кажется, что они могут напасть на меня.
А в отношении меня у нее такого страха не возникало?
Потому что, блядь, я бы хотел укусить ее. Я бы набросился на ее сосок, впился зубами в чувствительную плоть, и продолжал терзать, пока она не застонала бы.
— Этот не будет, — сказал я ей. — Погладь его.
Это был тот же вид змеи и той же окраски, что и та, которую она видела на фотографии. Та, на которую кончала уже несколько раз. Ей непременно нужно было прикоснуться к нему, и узнать, каков он на ощупь, чтобы в следующий раз, когда будет теребить свой клитор, она могла вспомнить шероховатость его кожи.
— Ни за что.
Она обхватила себя руками.
— Убери это, Гек. Прошу тебя.
— Нет, я думаю, мы останемся здесь еще ненадолго.
Я отстранил Желтого от своей шеи и снова обхватил его рукой.
— Посмотри, какой у него идеальный окрас.
Он подполз к моему плечу и обнюхал горло.
— А его кожа, Эйрин, такая охуительно гладкая.
— Гек! — крикнула она. — Пожалуйста, забери его отсюда.
Я нашел ее слабое место. И оно было как-то связано с ее прошлым.
— Уверена, что не хочешь на прощание погладить его?
— Гек! — крикнула она снова. — Я серьезно! Убери его сейчас же.
— Ты ранишь его чувства, — сказал я, подходя к двери. — Он не хочет...