— Нет, не должны. Ты и так знаешь, что я думаю о том, что ты сделал. Этого достаточно.
— Я сделал это не для того, чтобы причинить тебе боль.
— Причинить мне боль?!
Его тон снова изменился, отражая смысл слов, которые он только что выпалил.
— Разве ты не видишь, что ты в действительности натворил?
Он покачал головой, пока несколько слезинок стекали с его подбородка.
— Я знаю, что ты не понимаешь, и никогда не поймешь. Ты просто такой, какой есть, и это, блядь, убивает меня.
Он был подавлен.
Это беспокоило меня.
Но, несмотря на его слезы, он должен был понимать, что у меня не было выбора. Я должен был вытащить Бородача из его наркотической ямы, и трах с Тайлер стал единственным возможным вариантом. Ведь дело было не в том, что я мечтал трахнуть эту пизду.
— Ты станешь отцом, — сказал он. — И это произойдет не так, как я этого хотел.
Его слезы подействовали на меня.
Так, как мне не понравилось.
Они вызывали у меня чувства.
И ощущения в груди, от которых я хотел избавиться.
Но каждую секунду, в течение которых я смотрел на него, я думал о том, чего он хотел.
Ребенка.
Он ясно выразил это желание в телефонном разговоре перед переездом в Венесуэлу, а я так же ясно обозначил свою неприязнь к детям. Это было единственным разногласием в нашей жизни.
Ссора закончилась тем, что я сел в самолет и отправился в Сан-Диего, а по прибытии было много выпивки и примирительного секса. С тех пор мы не говорили об этом.
Мы не собирались говорить об этом и сейчас.
Я выхватил у него оба теста, подошел к клетке и выкрикнул:
— Ты беременна!
— Я знаю.
Она свернулась в клубок в углу, опираясь на задницу.
— Знаешь? Откуда, черт тебя дери, ты знаешь это?
— Я чувствовала то же самое, когда была беременна ребенком Бородача.
Девчонка побелела. Затем склонилась над мусорным ведром, и ее вырвало.
— У меня не было только утренней тошноты.
Она вытерла рот тыльной стороной ладони.
— Меня тошнило все время.
— Чей он?
Отодвинула ведро и обхватила руками колени.
— Твой.
Волосы закрывали верхнюю часть ее лица. Она посмотрела на меня сквозь пряди.
— Я так боялась, что «Ачурди» каким-то образом найдут меня и отправят куда-нибудь, где я и мой ребенок умрем.
Состояние, в котором она находилась, казалось, ослабло, и она перестала раскачиваться.
— Забавно, но это все равно произошло, и все из-за тебя. Поздравляю, Шэнк. Ты изнасиловал меня, и теперь станешь отцом.
Я пнул клетку так сильно, что ее голова ударилась о верхнюю часть решетки.
— Скажи это еще раз, и останешься без языка, — предупредил я.
Затем я посмотрел на Игрушку.
— Я хочу, чтобы она сдохла прямо сейчас. И хочу, чтобы эта штука внутри нее тоже сдохла. Залезь в ее пизду, вырви эту штуку и проткни ее ножом.
Игрушка ничего не сказал на это.
Как и Тайлер.
Я вышел и вернулся в тюрьму.
Отец?
Хуй там.
И нахуй Тайлер.
У меня была тюрьма. Мой Игрушка. Мой Демон. И мои детки.
Я не хотел никакого гребаного ребенка.
Но на следующий день мне позвонил Игрушка и сообщил кое-какие новости.
Новости, которые я, блядь, не хотел слышать.
***
Когда я складывал письмо и вкладывал его в конверт, я думал об Игрушке. Я был так молод, когда встретил его. Черт, я был молод и когда потерял его.
Он был единственным парнем, с которым у меня когда-либо были отношения.
Мы вместе прошли через столько дерьма.
И выстояли.
А потом прошли через еще худшее дерьмо.
Блядь, я так скучаю по нему.
Глава 32
Гек
Эйрин стояла у изножья кровати со все еще прижатой к ее киске рукой. Она теребила свой клитор и трахала себя пальцами. Это было всего несколько секунд назад. Теперь же, я был уверен, что оргазм иссяк, не достигнув своего пика. Ее тело было напряженным, наши глаза прикованы друг к другу, а я держал пальцами ее лицо, так чтобы она не могла отвести взгляд.
Медленно, чертовски медленно она начала осмысливать то, что я сказал.
— Я хочу знать все о твоем папочке.
Ее рука упала с пизды. Тело расслабилось, но после снова напряглось. А потом на ее лице проступило выражение... Не гнева. Казалось, она была расстроена.
— Ты следил за мной?
В ее голосе звучало неверие.
— Я не следил за тобой, Эйрин. Это сделал один из моих охранников.
Она покачала головой, подняв руки и скрестив их на груди, чтобы прикрыть сиськи.
— Зачем ты это сделал?
— Зачем? Тебя, блядь, незаконно ввезли в Бангкок, и ты думала, что я позволю тебе просто отправиться в город, при этом не позаботившись о твоей безопасности?
Ее губы приоткрылись, но я остановил ее прежде, чем она успела что-то сказать.
— Я могу сделать так, чтобы с тобой ничего не случилось пока ты в этом борделе, но как только ты оказываешься на улице, предоставление охраны ― единственный способ убедиться, что с тобой там ничего не случится.
Она смотрела на меня так, будто я нападал на нее. Словно был ее врагом и сделал что-то неправильное.
— И ты не посчитал нужным предупредить меня об этом?
— Я не обязан обсуждать с тобой свои намерения, Эйрин.
Когда она попыталась отодвинуться от меня, я схватил ее за руку и повторил свой вопрос:
― Кто этот твой папочка?
Тишина.
Между нами повисла тишина.
Разве она не понимает, что я пытаюсь защитить ее? Однажды она уже попала в плохие руки, и я не позволю случиться этому снова.
Раз она не собиралась отвечать, мне пришлось испробовать другой способ. Поэтому я отстранился от нее, убрав руки, и сказал: