Она оттолкнула мою руку от себя.
— Ты дал мне достаточно, чтобы заплатить за паспорт и билет на самолет. Мне больше не нужны твои деньги.
Иисусе, ну что за девушка. Даже нападение на нее не изменило ее трудовой этики. И трах с боссом тоже. Каждое утро она вставала на рассвете и спускалась по лестнице без моей помощи. И оставалась там, пока Лаван не отпускала ее. Я был чертовски впечатлен.
Но это не означало, что я передумаю.
— Как скоро прибудет новый паспорт? — спросил я.
— Через две недели. Может и раньше. Все зависит от того, насколько они загружены.
Я кивнул.
И не знал, что сказать.
У нее была своя жизнь в Нью-Йорке. Она собиралась приступить к новой работе в сфере маркетинга. И в скором времени планировала выплатить свои студенческие кредиты, чтобы переехать в квартиру побольше. Она рассказала мне об этом два дня назад.
— Ты не выглядишь счастливым по поводу того, что я скоро уеду.
Я прижал руку к ее пупку, обводя нежную кожу вокруг него.
— Да.
Она улыбнулась. Улыбка была медленной и вялой, но все же была.
Я уже не надеялся, что она подарит мне улыбку в ближайшее время, если вообще подарит. И был так чертовски счастлив это лицезреть, что поцеловал ее.
— Ты хочешь, чтобы я осталась? — спросила она, когда я отстранился.
Этот ответ имел большое значение. Он мог изменить все. Я должен был твердо знать, чего хочу, а я еще не определился.
Все было прекрасно.
Но попросить ее остаться — значило бы для нее остаться навсегда. Это было то, что я не смог бы забрать назад. Это ставило меня в положение, когда она могла отказаться от меня, а я этого не хотел.
Поэтому я уклонился от ответа.
— Я хочу, чтобы ты оставалась в постели до конца дня, всю ночь и весь завтрашний день.
— Гек...
— Если завтра вечером ты будешь чувствовать себя достаточно хорошо, то мы можем поговорить о том, чтобы ты поработала в моем офисе. Но твоя прежняя должность больше не вариант, и не смей пытаться делать это без моего разрешения.
— Справедливо.
Я кивнул, удивленный тем, что она так легко сдалась, и встал с кровати.
Она схватила меня за руку, прежде чем я успел сделать хоть шаг.
— Куда ты собрался?
— Принести тебе что-нибудь поесть.
Ее брови сошлись вместе.
— Серьезно? Прямо сейчас? Почему ты все время стремишься накормить меня?
— Еда придаст тебе сил.
— Гек, мне не нужна еда.
— Тогда что тебе нужно?
— Ты.
Ее голос был таким чертовски хриплым. Я хотел сорвать с нее одежду и с помощью своего рта заставить ее забыть, что кто-то, кроме меня, когда-либо прикасался к ней.
— Приляг со мной.
Я забрался на кровать и обхватил ее тело руками. Уткнувшись в ее волосы, вдыхал запах. И хотел делать снова и снова.
Это было то, в чем я нуждался.
Но я не сказал ей об этом.
Глава 38
Малой
Раньше
Я знаю, что давно не писал.
И уверен, ты понимаешь, почему.
То последнее письмо, которое ты прислал... черт. Мне было больно узнать все это.
Проходило несколько дней, и я забывал о том, что ты написал. Потом я садился делать домашнее задание, видел твое послание на столе, и мне снова становилось больно.
Ни один из моих родителей не хотел меня.
Это тяжелая правда, которую нужно было принять.
Знать об этом — одно дело.
Узнавать подробности — совсем другое.
То, что до сих пор не дает мне спать по ночам.
То, что изменило мою сущность.
Не очень приятно признавать, что ни один из вас не получил того, чего хотел.
Но это так.
Я родился. Обо мне заботились. И, каким-то образом, я выбрался из хижины.
Это та часть истории, которую я хочу услышать.
Ту часть, в которой ты, моя мама и я жили в тюрьме.
Все вместе.
Как, блядь, это произошло?
Глава 39
Шэнк
Раньше
Когда я только поступил в тюрьму, то вел счет дням. Но это быстро превратилось в подсчет того, сколько мне осталось до конца срока, и полученное число ужасно злило меня. Из-за вспышек гнева меня отправляли в одиночную камеру — в качестве наказания. В большинстве тюрем это была камера меньшего размера, без возможности выйти во двор, с круглосуточной изоляцией. Здесь же тебя сажали в яму, вырытую в земле. Сверху были решетки, прямой палящий солнечный свет, жуки и экскременты животных.
Это доводило меня до гребаного безумия.
Мне не нужны были такие последствия моей злости, поэтому я перестал считать дни и интересоваться датами.
Вот почему, когда я получил письмо Малого, то не знал, сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз получал от него весточку. Но догадался, что прошла куча месяцев. Черт, пожалуй, даже больше года.
Парню явно было, что переварить после того, как я сообщил ему, что оба его родителя хотели его смерти. И, вдобавок ко всему, он узнал, какой пиздой была его мать.
Он убедится в этом еще раз, когда прочтет письмо, которое я собирался написать.
Из всей истории, которую я рассказывал ему на протяжении всего времени, именно эта часть бесила меня больше всего.
Часть, в которой все изменилось.
Бородач, Диего и я никогда не предполагали, что нас поймают. Мы никогда не планировали, что будет происходить дальше. И уж тем более не предполагали, чем все закончится.
Я точно не ожидал, что тощая, невзрачной внешности баба с киской, которая даже не была достаточно тугой, уничтожит нас.
Но она сделала это.
Я нашел свою бумагу и ручку в углу камеры. На ней было столько пыли, что мне пришлось сдуть ее, прежде чем начать писать.