Черт, она просто восхитительна.
— Ты будешь просто стоять там или все же войдешь?
Мой взгляд, наконец, покинул ее тело, чтобы встретиться с ее глазами.
— Если я войду, то расчищу этот гребаный стол и брошу тебя на него.
— И сломаешь мой компьютер?
— Я куплю тебе новый.
— Тогда иди сюда.
Она любила трахаться так же, как и я. И мне чертовски нравилось это в ней.
Я достал свой телефон из кармана и проверил время.
— Не могу, детка. У меня встреча через двадцать минут.
— Можешь сделать все по-быстрому.
Она отодвинула стул и встала, подойдя к своему столу и прислонившись к его краю.
— С каких пор ты стала считать, что я могу по-быстрому, находясь в тебе?
Эйринрассмеялась.
— Ты прав.
Она подошла и обхватила меня руками, царапая ногтями мою спину. Знала, что это делало со мной, и как я возбуждался, когда они прокалывала мою кожу. Но Эйрин лишь дразнила меня.
— Я собираюсь увезти тебя, — сказал я ей.
— Далеко?
Я прильнул к ее шее и почувствовал запах ее кожи, а волосы защекотали мне лицо, после чего отстранился.
— Да, далеко. Подальше от работы и от Бангкока. Я хочу, чтобы ты была в бикини, потягивала что-то ледяное и тропическое, а мой язык был в твоей пизде.
— Господи, а мы не можем уехать прямо сейчас?
Я положил руки на ее талию, скользя ими по ней, пока не обхватил верхнюю часть ее задницы.
— Ты поедешь?
— Конечно, поеду.
Она впилась всеми десятью ногтями в верхнюю часть моих плеч.
— Куда ты меня повезешь?
— Нас не будет две недели, и мы посетим два разных места. Так что заказывай одежду через интернет или походи по магазинам — бери все, что тебе нужно и будь готова к следующей пятнице.
— Я уже готова.
Я провел руками вверх, пока не достиг ее затылка, взял в кулак волосы и использовал их, чтобы прижать лицо к своему. Ее губы были чертовски хороши на вкус, и я знал, что губы ее киски не менее сладкие. Она прижалась своим телом к моему, чтобы я почувствовал, как ее соски проступают сквозь платье, тем самым упираясь в меня.
— М-м-м, — прорычал я, оттягивая ее голову назад, чтобы отдалить ее рот от своего. — Я отправляюсь в свой офис. А после встречи я вернусь, чтобы полакомиться остальным.
— Поторопись, — сказала она, когда я выходил из ее кабинета.
Когда я шел по коридору, зазвонил мой мобильный. Экран высветил имя Уэля, и я незамедлительно ответил:
— Ты что-нибудь выяснил?
— Ничего, Гек. Я обзвонил всех, кого знаю, и задействовал все имеющиеся у меня связи.
— Блядь.
— Просто забудь об этом.
— Не знаю, смогу ли я, — ответил ему.
Я вошел в свой кабинет, закрыл дверь и сел в свое рабочее кресло.
— Гренада уже не та, что раньше, Гек. Сейчас здесь много разных лиц. Целое молодое поколение, которое отказывается отчитываться таким старожилам, как я. Если они и замешаны в этом, я не смогу ничего узнать, но похоже на то, что они могут иметь к этому отношение.
Он пытался донести до меня, что я ни черта не могу предпринять в отношении Джека.
Мне не понравился этот ответ.
У Уэля было больше ресурсов, чем у меня, и если он не смог ничего выяснить, то и я не смогу.
Меня убивала эта мысль.
— Спасибо, что позвонил мне, — сказал я ему.
— Мы скоро увидимся?
Я посмотрел на экран компьютера, на котором высветилось подтверждение наших планов поездки.
— Через пару недель. Как тебе такой вариант?
Он рассмеялся.
— Звучит отлично, Гек.
Я сбросил звонок и уставился на свой телефон.
Смогу ли я когда-нибудь смириться с тем, что ответов нет?
Нет, блядь.
Но я также знал, что у меня не было другого выбора.
Глава 48
Аноним
Раньше
Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ВЫХОДИШЬ.
А ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО Я ЕЩЕ НЕ ЗАКОНЧИЛ.
Глава 49
Шэнк
День выхода
Утром охранник вручил мне мусорный мешок и велел очистить камеру. Поскольку нам не разрешалось ничего брать с собой, когда мы покидали тюрьму, все должно было быть выброшено. Это было дурацкое правило, и ублюдки, которые управляли этим местом, были просто жалкими скупердяями. Они даже не смогли дать более вместительный пакет. Вместо этого выдали крошечный, в который все никогда не поместилось бы.
Я запихнул в него одеяла и уже собирался засунуть подушку, но остановился.
Письмо Игрушки было в поролоне.
Я заглянул внутрь, взял его в руку и провел пальцами по его словам.
Подумал о том, чтобы взять его с собой, но мне не нужна была эта записка, чтобы помнить о нем. Для этого у меня было достаточно воспоминаний. Поэтому я выбросил письмо вместе со всеми кусочками мыла и бутылочками шампуня. Все, кроме одной, которые были заполнены письмами от Малого. Я взял самое последнее, которое он прислал — то, которое пришло два дня назад: «Я с нетерпением жду, когда ты выйдешь, Шэнк», — и отложил его в сторону.
Остались только картонные рулоны туалетной бумаги, которые я собирал, пустые тюбики из-под зубной пасты, в которых хранились мои бритвенные лезвия, и пластиковые обертки, которые я вылизывал дочиста. Этих пластиковых оберток, наверное, были сотни. Я получал их от охранников. Каждый раз, когда они ели что-нибудь сладкое, то бросали обертку в мою камеру, чтобы подразнить меня. Эти мудаки знали, что я с трудом перевариваю местную пищу, и один только запах этих объедков заставлял мой желудок урчать.