При участии моего же собственного гребаного отца.
— Мне так жаль.
Я зарылся лицом в ее шею.
— Мне чертовски жаль, блядь.
Шэнк сказал, что я слишком слаб. А еще, что я не смогу жить с собой.
Он был неправ.
Я стал тем, кто отправил этого монстра на тот свет.
И все, что я чувствовал, было облегчение.
Глава 53
Эйрин
Я вдыхала так глубоко, как только могла, наполняя легкие и успокаивая дыхание, чтобы не допустить гипервентиляции и все еще крепко прижималась к Геку, заставляя свое тело больше не дрожать, уткнувшись лицом в его шею. Я не хотела, чтобы он видел меня, и сама пока не была готова увидеть его. Но, прижимаясь к его телу, и чувствуя, как моя обнаженная кожа и окровавленные раны прижимаются к нему, я решилась выглянуть из-за его плеча.
Шэнк сидел, скорчившись на земле, спиной упираясь в стену.
Его глаза были открыты.
Губы разошлись.
А взгляд не двигался.
Он был мертв.
Я вздохнула так глубоко, что все мои конечности задрожали.
— Люблю тебя, — прошептала я.
Теперь, когда дыхание было под контролем, я смогла улыбнуться.
Гек не мог этого видеть.
Он мог только чувствовать меня и слышать, и я поняла, что это так, когда он сильнее сжал меня в ответ.
Глава 54
Гек
Мы вернулись в Бангкок уже больше месяца назад, отказавшись от поездки в Гренаду, чтобы поскорее вернуться домой и дать Эйрин возможность восстановиться.
Снова.
Я нашел ее до того, как Шэнк успел нанести ей серьезный физический ущерб. У нее была колотая рана на руке и несколько глубоких порезов на животе. Многие из них оставили шрамы, но ничто из этого не было столь же ужасным, как душевная пытка, вызванная похищением, связыванием и угрозой расправы.
Воспоминания о том дне навсегда засели в ее и моей головах.
Ее выздоровление было делом небыстрым.
Моя девочка прошла через многое.
Два похищения, одна попытка похищения, и слишком много гребаных рук на ее теле.
Она пережила каждое из них и вернулась на работу сразу после того, как все произошло. Какое-то время я пытался уговорить ее взять отпуск, умолял остаться в постели и отдохнуть. Но она не согласилась. А потом, постепенно, я начал понимать, почему работа была так важна для нее. Она могла контролировать выполнение заданий, которые я ей давал, делала все в своем темпе и была хозяином положения, когда дело касалось ее обязанностей. А то, что делали те мужчины, было ей неподвластно.
Поэтому я перестал упрашивать ее об отдыхе.
В глубине души я ожидал, что она сядет в самолет и вернется в Штаты.
Однако этого не произошло. По мере того, как проходило время, у меня появилось ощущение, что этого и не случится. Почти каждый день она говорила мне, что не собирается покидать ни Бангкок, ни бордель, ни меня. Как будто знала, что мне необходимо это слышать.
С тех пор как мы вернулись домой, мы мало говорили о Шэнке. Никто из нас не вспоминал о нем и не говорил о тех часах, которые я провел, закапывая его на пляже, пока она ждала в микроавтобусе. Многое о Шэнке осталось недосказанным. Я не хотел навязывать ей информацию, пока она не была готова обсуждать все это, но хотел, чтобы она знала, что он был причиной, по которой я делал определенные вещи.
Однажды ночью я дождался, пока мы оба не легли в постель, укрывшись одеялом. Ее голова покоилась на моей груди, и я проводил руками по ее волосам, прислушиваясь к ее дыханию и вдыхая лавандовый аромат, который мягко струился к моему носу.
— Хочу рассказать тебе одну историю, — сказал я.
Она откинула голову, чтобы посмотреть мне в лицо.
— Давай.
— Когда я был совсем юным, то начал интересоваться своим отцом. Джек сообщил мне, что Шэнк сидит в тюрьме и что раньше мы все вместе жили в Венесуэле. До этого я ничего не знал ни о тюрьме, ни о том, чем Джек и Шэнк зарабатывали на жизнь. Джек пытался защитить меня, и я отнесся к этому с уважением. Но все же мне хотелось большего. Поэтому я связался с Шэнком. Мы писали друг другу письма, и он рассказал мне все.
Она перекатилась на живот, чтобы не напрягать шею, и смотрела мне в глаза, пока я рассказывал о пытках и убийствах, которые происходили в тюрьме. После того, как она на собственном опыте познала безумие Шэнка, я не сомневался, что она не была удивлена, услышав все это. Возможно, ее больше удивило то, что я так долго ждал, чтобы рассказать ей об этом. Она молчала все время, пока я говорил, и позволила мне выговориться.
Закончив рассказ о взрыве, я сказал:
— Я хотел как-то компенсировать и исправить ситуацию после всего того, что натворил Шэнк. К тому времени я уже побывал в Бангкоке, посетил некоторые бордели и увидел, как там обращаются с женщинами. Тогда я решил переехать сюда на постоянное место жительства и открыть заведение, которое не было бы похоже ни на одну из тех гребаных дыр, в которых я бывал.
Я поцеловал ее в макушку, вдыхая аромат ее шампуня, понимая, что сейчас мне предстоит рассказать о наиболее сложной части этой истории.
— Я плачу своим девочкам больше, чем кто-либо в этой стране, кормлю их и их семьи и даю им все, в чем они нуждаются. Но даже после всего этого мне все равно кажется, что этого недостаточно.
— Те девушки… — прошептала Эйрин.
Она поняла, о ком шла речь.
— Да. Те девушки. Поэтому я договорился с Чати, который работал в ночную смену на пирсе, и он звонил мне, когда появлялась очередная из них. Джек наладил связи в Гренаде, чтобы снабжать их паспортами и любыми другими документами, которые могли понадобиться. Через несколько недель я выкупил свою первую девушку. Я вылечил ее, а Джек оформил документы. Вскоре она уже сидела в самолете и возвращалась к своим родителям. Черт, это было нелегко. Не всегда все шло гладко, и это стоило мне чертовски много денег, но это было тем, чего я хотел.