— Так вот куда уходили все твои деньги.
— Большая часть, да. Остальное лежит в банке. Как ты знаешь, я не очень-то прихотлив.
Она улыбнулась.
— Девушки работали в борделе?
— Нет, никогда. Они находились здесь, чтобы поправить здоровье и вернуться к нормальной жизни. Как только их комната освобождалась, я покупал новую девушку. Это продолжалось годами.
Ее рука легла поверх моей, и она провела пальцами по моей ладони.
— И ты прекратил это, когда Джека убили.
Я кивнул.
— У меня не было связей в Гренаде. Я не знал парня, у которого он покупал паспорта. Это была его часть сделки, а исцеление было моей.
Я взял прядь ее волос и заправил ей за ухо.
— Поначалу было очень тяжело, когда ты оказалась здесь. Ты напоминала мне о том, чем мы занимались с Джеком, и это было чертовски больно.
— Ты скучаешь по нему.
Нож вновь вернулся, но на этот раз ощущался иначе — он не был острым, а скорее просто скреб тупой стороной.
— Очень. Он был не просто моим отцом — он был моим лучшим другом. Я потерял всех, кроме него.
Она провела пальцами по моей бороде и остановилась, когда дошла до подбородка.
— Мне кажется, я знаю, как твоя мать забеременела. Я слышала, как ты говорил об этом, когда душил Шэнка.
Я не рассказывал ей об этом раньше. В основном потому, что это заставило бы меня почувствовать себя еще большим засранцем за то, что я не предупредил ее, что Шэнк был способен на нечто подобное.
— Он изнасиловал ее?
— Да.
На ее лице отразилась боль.
Я добавил:
— Шэнк брал то, что хотел. И никогда не спрашивал разрешения. В его понимании, ничто не могло быть под запретом.
Я покачал головой, думая об этом гребаном ублюдке.
— Вот почему я всегда спрашивал, прежде чем прикоснуться к тебе. Почему мне нужно было услышать твое одобрение, прежде чем мой рот мог оказаться на тебе. Почему ты столько гребаных раз, говорила мне, что хочешь меня, прежде чем я вошел в тебя.
Я вздохнул.
— Знаю, это звучит глупо, но мне нужны были эти слова, и нужно было слышать их снова и снова из-за него. Мне требовалось знать, что я не такой, как он.
— Ты не похож на своего отца. Совсем.
Она протянула другую руку к моему лицу и удержала его. Это был прием, который я сам часто использовал по отношению к ней.
— Ты знаешь это? То, что под всеми грубыми нотками и мрачными замашками скрывается очень добрый человек с большим, прекрасным и заботливым сердцем.
Я заглянул в ее пронзительные голубые глаза и увидел перед собой женщину, которую чертовски сильно любил.
— Знаю, — наконец ответил я.
Она переместилась выше на кровать, обхватив меня ногами за талию и положив руки мне на плечи, а ее рот оказался близко к моему.
— Ты нужна мне, Эйрин. Мне нужно почувствовать тебя на своем члене. Я должен ощутить, что это все еще ты, и он не забрал тебя у меня. Что ты все еще моя.
Она приподнялась над моими коленями, и сдвинула свои крошечные шорты в сторону, чтобы опуститься на мой член, который был уже чертовски твердым.
— Я твоя.
Я зашипел, когда весь мой ствол оказался в ней.
— Моя.
Она поднялась вверх и снова опустилась к основанию члена.
— Ты такая тугая и охуенно мокрая.
Я сорвал с нее майку и засосал один из ее сосков в рот, используя зубы, чтобы потеребить его. Ее бедра извивались надо мной, когда я доставлял ей боль, в которой она так нуждалась.
Но даже этого было недостаточно.
Мне нужно было больше.
Она дарила мне свое тело, и я знал, что оно принадлежало мне.
Но мне нужно было быть так глубоко внутри нее, чтобы ничто не могло достичь тех мест, которые были только моими.
Мне нужно было опустошить ее киску.
И ни черта не могло удержать меня от этого, разве что ее слова, просящие меня остановиться.
Я отпустил ее сосок и произнес:
— Эйрин...
Она посмотрела мне в глаза, когда я обхватил ее талию руками.
— Я твоя, Гек. А теперь выеби меня.
Это была моя девочка, которая всегда говорила мне слова, которые я хотел услышать.
Я поднял ее с кровати, перенес к ближайшей стене и прижал ее к ней. Руками скользнул к ее бедрам, и широко раздвинул их, медленно погружаясь в нее. Мои яйца шлепнулись о ее задницу, и я отстранился, чтобы повторить это снова.
— Да, — задыхалась она.
Я выгнул спину, входя в нее, одновременно крутя бедрами и толкаясь до тех пор, пока не мог больше продвинуться дальше.
— Это то место, — сказал я ей, — в котором я хочу быть всегда.
Она провела ногтями по моим плечам и вонзилась ими в мою кожу. В этом не было поддразнивания или кокетства. Она жаждала крови. И когда я посмотрел в ее глаза, они продемонстрировали мне, насколько сильно она голодна.
Эйрин еще не испытала оргазма, а я уже готов был наполнить спермой ее пизду.
— Детка, давай со мной, — потребовал я.
После чего подался назад и вошел в нее снова.
Ее ногти вонзились в меня так чертовски сильно, что я знал, что они оставят шрамы. Но я хотел получить их, потому что стремился, чтобы они совпадали с теми, что были у нее на животе и руках.
Поэтому я сказал:
— Порежь меня глубже.
Я просунул руки под нее, и одной рукой поддерживал ее вес, а другой провел по ее киске, собрав немного выделений, и провел пальцем по ее попке, прежде чем просунуть палец внутрь.
— О мой Бог.
Это был не первый раз, когда я входил туда, но первый раз, когда я ввел больше одного пальца и теперь и оба свободно проскальзывал внутрь и наружу.
— М-м-м, — простонала она, и ее дыхание завибрировало на моей груди.