— Почему ты не отправилась прямиком в полицейский участок?
Она так сильно замотала головой, что я был уверен, что у нее сейчас закружится голова.
— Никакой полиции. Они...
Когда она прервалась, я увидел, что она мысленно перенеслась в какое-то место, далеко отсюда.
—… однажды уже причинили мне боль. Я больше никогда не доверюсь им. И врачам тоже, поэтому, пожалуйста, не звони никому.
— Чего ты хочешь, Эйрин?
— Я хочу домой.
Ее голос дрогнул, но взгляд сохранял решимость.
— Где твой дом?
— В Нью-Йорке.
Я провел фонариком по ее ногам, по голым ступням и снова по лицу.
— И как же ты планируешь добраться туда?
— Мне потребуется обратиться в посольство и выяснить, как можно восстановить паспорт и купить обратный билет. У меня был билет только в один конец. Но нет с собой ни наличных, ни кредитки, и нет никого в Штатах, к кому можно было бы обратиться за помощью. Все это займет какое-то время и потребует немалых денег, а пока мне нужно где-то остановиться.
Всякий раз, когда я спрашивал приобретенных девушек, чего они хотят, их ответ всегда был одинаков.
— Я не хочу, чтобы мне снова причиняли боль.
Их били, мучали и пытали до такой степени, что они едва могли вспомнить свой дом.
Их единственным желанием было прекратить боль.
Но то, что прозвучало из уст Эйрин, было совсем другим. Потому что она не была похожа на других.
Она была избита, но не сломлена.
У нее хватило сообразительности, чтобы разработать план действий.
И, невзирая на то, что ее дрожащее тело явно отходило от чего-то, действие наркотиков не оказало на нее того же тяжелого воздействия, которое я наблюдал у всех остальных, кого встречал раньше.
Мне нужно было понимать, насколько сильно ей требовалась моя помощь и чем она готова была пожертвовать для ее получения.
Я ждал, пока не почувствовал, как ее глаза изучали меня.
— Там, внутри, — я указал головой в сторону прохода, — находится бордель. Мои девочки продают свои пизды за процент от выручки. Они получают немного больше за анальный секс и гораздо меньше, если работают только головой. Какую твою дырочку я могу выставить на продажу, Эйрин?
Она подтянула ноги к груди. На этот раз она сопротивлялась боли, и я мог расслышать ее только в затрудненном дыхании.
— Я не знала. Я... думала...
— Ты думала, что парень в доках отправил тебя к кому-то, кто будет обнимать тебя, пока ты плачешь, прикладывать лекарства к порезам и давать тебе все необходимое, чтобы добраться домой.
Я подвинул камень к дверному проему, чтобы он оставался открытым, и подошел к ней, встав на колени, чтобы она могла видеть всю степень моей серьезности.
— Это не Америка, принцесса. Я не знаю, о чем ты думала, когда собирала рюкзак и отправлялась в эту часть света, но мы здесь не раздаем подачки. Мы трудимся ради того, что имеем, даже если это означает продажу наших гребаных отверстий. Так скажи мне, что ты готова сделать, чтобы вернуться домой?
— О-о-о, Б-Боже мой.
Вот оно.
Три слова, которые были ей произнесены, ничего не значили для меня. Все дело было в звуках, которые она издавала. В дрожании ее губ, которое не имело никакого отношения к наркотикам. В страхе, проявившемся в ее глазах.
Я ожидал увидеть отчаяние. И вот, наконец, я его увидел и услышал. Черт, я даже смог почувствовать его.
— Эйрин, я не собираюсь больше повторять свой вопрос. Что ты готова сделать для того, чтобы вернуться домой?
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы ответить.
— Все, что ты п-попросишь.
— Сейчас я отведу тебя на третий этаж и дам тебе немного поспать. Утром, когда ты придешь в себя, я скажу тебе, чего хочу от тебя.
— Х-хорошо, только, Гек?
— Что?
— Не думаю, что я… я смогу подняться по лестнице.
Когда я просунул руку под ее колени, а другой провел по спине, она закричала. Этот звук поразил меня, и я тут же отстранился.
Она сжала мою руку и не дала мне уйти.
— Просто постарайся б-быть понежнее. П-прости. Мне очень больно. Повсюду.
Она хотела нежности. Ей нужно было место для проживания. И способ заработать деньги. Она уже причиняла мне гребаную головную боль.
Я использовал столько же силы, но действовал медленнее, поднимая ее в воздух и притягивая к своей груди. Когда я вывел нас в коридор, она уткнулась головой в мою шею.
— Спасибо, — прошептала она.
Снова вернулся нож. На этот раз он вонзился в мою правую гланду.
Она казалась такой крошечной в моих руках, и я задался вопросом, когда она ела в последний раз. Одно я знал точно: девочке нужна ванна. Я чувствовал запах мочи на ее джинсах и грязи в волосах.
Ощутил, как ее тело расслабляется, как только начал подниматься по лестнице.
Когда мы оказались в моей квартире, я отнес ее в гостевую ванную и усадил на унитаз. После чего включил воду, чтобы наполнить ванну.
— Лаван поднимется через несколько минут. И принесет тебе все, что потребуется.
— Т-ты не ос-станешься?
— Сейчас ты разденешься и залезешь в ванну. Если тебе нужны зрители, я с удовольствием побуду рядом и поглазею.
При таком освещении я мог хорошо рассмотреть ее раны и синяки. Отметины свидетельствовали о том, что они били ее как ладонью, так и кулаком. Ее длинные темные волосы были перепачканы кровью. Мне не нравился подобный тип женщин, но я не отказался бы от возможности увидеть красивые сиськи. А у меня было такое чувство, что на ее сиськи стоило посмотреть.
Она тряхнула головой, и ее тело покачнулось на сиденье унитаза.