Кроме того, своим пальцем он создавал всевозможный хаос между моими бедрами. Он менял темп или направление каждый раз, когда я чувствовала, как спираль внутри сжимается, угрожая высвободиться. В четвертый раз, когда он почувствовал, что я приближаюсь он отстранился и мой кулак сильно ударил его по плечу. — Черт возьми, — прорычала я, втягивая воздух в легкие.
— Так веселее, — сказал он, пожимая плечами, и улыбка тронула его губы.
— Для тебя, может быть, — сказала я, опуская на него глаза.
— У тебя есть жалобы на то, что я делаю? — спросил он, звуча слишком самодовольно.
— В этом моме… черт, — закричала я, его палец скользнул вниз и вошел в меня, изгибаясь и поглаживая верхнюю стенку, заставляя мои ноги рефлекторно дергаться. — О боже мой, — задохнулась я, мои бедра слегка приподнялись, давая ему больше доступа, когда его палец продолжал безжалостно исследовать мою точку G.
— Что ты там говорила? — спросил он низким гортанным голосом.
— Нет… ничего, — сказала я, мое дыхание стало быстрым и неглубоким.
— Так и думал, — сказал он, наблюдая за моим лицом, когда я поднималась. И поднималась вверх. И это было странно, чуждо и так всепоглощающе, что мне казалось, я взорвусь, если когда-нибудь доберусь до вершины. Мои бедра начали двигаться по собственной инициативе, разжигая мое желание, и Брейкер издал рычащий звук в своем горле. — Вот и все, отпусти это. Иди за мной, детка, — настаивал он, его большой палец давил на мой клитор.
Я не ошиблась.
Это было похоже на взрыв.
Каждый мускул напрягся. Каждое нервное окончание загорелось. Мое дыхание сбилось, я прошипела его имя, когда мои стенки сильно пульсировали вокруг его пальца, казалось бы, бесконечной волной. Его палец продолжал протаскивать меня через все это, вытягивая его, пока я не подалась вперед и не рухнула на него.
Он положил свою руку мне между лопаток и прижал меня к себе, пока я дрожала от толчков.
— Дыши глубже, куколка, — тихо сказал он, пока я изо всех сил пыталась успокоить прерывистое, похожее на всхлипы, дыхание. — Господи, ты так сильно кончила от моих пальцев… просто подумай, на что это будет похоже, когда это будет мой язык или мой член.
Какой-то звук вырвался у меня, наполовину стон, наполовину возражение.
Честно говоря, я даже не могла подумать о таком. Я едва сдерживалась от этого оргазма. Я не могла представить себе другого.
Я была согласна.
На ночь.
Или месяц.
Или всю мою жизнь.
Да, это было так хорошо.
— Я загладил свою вину перед тобой?
— Ты про что?
— Я приму это как «да», — усмехнулся он и схватил меня за задницу, крепко сжимая ее. — Давай, — сказал он, вставая и прижимая меня к себе, — давай приготовим тебе немного еды.
— Еда? — спросила я, отодвигаясь от его шеи, чтобы посмотреть на него, когда он прошел на кухню, опустил меня на стойку и сделал шаг назад.
Он улыбнулся, прижимаясь бедрами к моим коленям, пока мои ноги не раздвинулись автоматически. — Да, куколка. Еда. Я собираюсь накормить тебя, а потом буду трахать тебя до тех пор, пока ты не сможешь нормально ходить в течение недели.
Ну что ж.
Глава 11
Алекс
Некоторое время он работал молча, нарезая картофель, бросая его на сковороду с чесноком и оливковым маслом и бросая стейк в жаровню. Я наблюдала за происходящим с каким-то зачарованным удивлением. Во-первых, потому что у меня не было абсолютно никаких кулинарных навыков (если только приготовление рамена не считалось. Что, я почти уверена, не так). А также потому, что было почти забавно видеть кого-то вроде Брейкера — огромную, неповоротливую массу мышц и тестостерона, делающую что-то, что не связано с массовыми убийствами и хаосом.
— Расскажи мне, почему ты хочешь убить Лекса, — неожиданно сказал он, его тело было наполовину повернуто ко мне, когда он стоял у плиты, перемешивая картофель, пока тот шипел.
Может быть, это была глубокая усталость, которая накапливалась. Или странное тяжелое и удовлетворенное опьянение после оргазма, но я даже не думала о том, чтобы не отвечать или уклоняться от ответа на этот вопрос.
— Из-за него моя мать покончила с собой, когда мне было шестнадцать.
Брейкер бросил деревянную ложку в сковородку и повернулся, чтобы посмотреть на меня. — Что?
Это было такой вездесущей частью моей жизни так долго, что мне даже не приходило в голову, что это шокирующая вещь — знать это. Но тут был Брейкер, самый большой и крутой парень, которого я когда-либо встречала, выглядевший абсолютно пораженным этой новостью.
Я почувствовала, как мои плечи слегка дернулись, отодвигая образ ее в той ванне в сторону. — Давай просто скажем, что когда-то давным-давно Лекс наложил лапы на мою мать. И она так и не оправилась по-настоящему. Она всегда была очень хрупкой. Физически и эмоционально. Я никогда не понимала почему, пока не нашла ее в тот день после школы. Она взяла бутылочку обезболивающего, оделась и легла в ванну.
— Алекс… — его голос прервался странным скрипучим шепотом.
— Именно тогда я нашла записку. Что на самом деле было больше похоже на письмо на шести страницах, исписанных с обратной и лицевой стороны, объясняющее, что с ней случилось.
— Что с ней случилось? — спросил он, оставаясь на месте, как будто, возможно, чувствуя мою потребность в пространстве.
Это была не та история, которой я делилась. Не полностью. Я поделилась лакомыми кусочками с Гленном, когда он предложил мне помочь, значительно отредактировав кровавые подробности. Но на этот раз я не хотела этого делать. Я хотела очистить все это. Может быть, из-за того, как жил Брейкер, я думала, что он поймет. Или из-за его спокойной силы я думала, что он сможет справиться с мрачной реальностью. Но какова бы ни была причина, я позволила этому выплеснуться наружу.
— Моя мама была такой же, какой я была после ее смерти, жила в приемной семье. Но она попала туда, когда ей было восемь. Ее родители были заядлыми наркоманами, и ее забрали. Когда ей было шестнадцать, она жила в детском доме. И Лекс Кит тоже.
При этих словах рука Брейкера взметнулась, чтобы выключить плиту, его бровь приподнялась. Я догадывалась, что история пребывания Лекса в системе не была широко известна.
— И, хочешь верь, хочешь нет, они стали друзьями. Моя мама, — сказала я, проводя рукой по своим наполовину сухим волосам, — была действительно красивой. Она… могла бы стать моделью, если бы вела другую жизнь. Может быть, именно это и привлекло его к ней. Или, может быть, дело было в ее мягкости. Она всегда была слишком мила для своего же блага. Однако, насколько я могу судить, они были всего лишь друзьями. Он был для нее как старший брат или наставник, помогал ей пройти через систему. Кто знает… Может быть, тогда Лекс не был тем монстром, которым он оказался. Судя по ее рассказу, он был к ней только добр.
— До определенного момента, — продолжил Брейкер.
— Пока ей не исполнилось двадцать. Лекс исчез из ее жизни, примерно на три года. Она нашла работу в закусочной, у нее была маленькая квартирка. Она пыталась наладить свою жизнь. А потом однажды ночью к ней пришёл Лекс. Взрослый. Более уверенный в себе. И он подошел прямо к ней и вытащил ее из закусочной, сказав, что ей больше никогда не придется работать. Она собиралась пойти с ним, и он собирался позаботиться о ней. — Я покачала головой, глядя в затемненное окно. — Как ты можешь себе представить, идея Лекса заботиться о ком-то была извращенной.
— Алекс, ты не должна…
— Он отвез ее к себе домой, избил и изнасиловал, — продолжила я, нуждаясь в том, чтобы выговориться. — Не только в ту ночь. Каждую ночь. В течение многих лет.
— Господи Иисусе.
— Как я уже сказала, она была мягкой и милой. И когда он не издевался над ней, он заботился о ней. Так что она была как бы в ловушке. Потом он, знаешь… медленно поднимался, и я думаю, что стресс делал его все более и более жестоким, пока однажды ночью он не избил ее почти до потери сознания, и она отправилась в больницу за помощью. Был детектив, который действительно старался изо всех сил ради нее, увез ее, нашел ей безопасное место, помог ей попытаться вернуть ее жизнь в прежнее русло.