Это признание нелегко далось Доминику. Вместе с этими словами пришло и странное чувство, которого он не испытывал раньше. Но сейчас было не самое лучшее время расшифровывать его, и он запихал эти эмоции подальше, отказываясь задумываться об этом сейчас. Брюс присвистнул:
- Я никогда не думал, что доживу до этого дня.
Доминик тоже не рассчитывал однажды встретить такой день. Будучи брошенным, отцовство не входило в его планы. И вряд ли что-то могло изменить эти планы.
- Что ты собираешься делать? У вас, ребята, ещё более неблагополучный брак, чем у меня и Кейси. – Это было мягко сказано. То, что у него с Иден было деловое соглашение, осложняло приход ребенка в этот мир.
- Развод довольно популярен сейчас.
- Ты собираешься отпустить её?
- Популярен, но этот вариант я даже не рассматриваю.
Доминик знал, что никогда не отпустит её, если же конечно она не убьет его раньше. Что в принципе может случиться, зная, как она ненавидит его. Но это была маленькая цена. Лучше он будет жить в её вражде, чем знать, что она счастлива без него. Это эгоистично и мелочно, но Доминик был тем, кем он являлся.
Бессонница не была постоянной хозяйкой Доминика, но иногда она просто отказывала ему во сне. Хотя он должен был провести это время в своем кабинете, успокаивая привередливых инвесторов, Доминик шел по затемнённым залам своего дома, имея в голове только одну необходимость. Он подошел к её двери и долго размышлял, стоит ли заглянуть туда. Этот мужчина сейчас был похожим на маленького щенка, который, поджав хвост, в любую минуту был готов убежать прочь. Долго и упорно размышлял над нерациональным страхом, в итоге победила логика, и он молча открыл дверь и зашел в комнату. Ник, молча, подошел к ней, смотря, как она спит.
Она шевельнулась, и он затаил дыхание, начав дышать, только тогда, когда она снова уснула. Ее ровное дыхание заверило его, что она полностью спала. Задумчиво охватил тонкие черты, сладострастным взглядом окинул контуры тела, укрытые простынями синего королевского оттенка, зная, какая кожа на вкус скрыта там. Его рука потянулась к её лицу прежде, чем он успел остановить её. Ник нежно провел пальцами по её руке, и она что-то простонала. Иден не проснулась, а лишь дёрнулась беспокойно, бессознательно потянувшись в его сторону.
Доминик втянул воздух. Он почувствовал, как его член накалился, как горячая кровь мощным потоком несётся по жилам, заставляя его напрягаться. Его палец прикоснулся к её нижней губе, потянув её вниз, осторожно, чтобы почувствовать влажную теплоту рта, представляя, что перед ним её раздвинутые влажные бедра. Ник страстно желал её, жаждал скользнуть языком по её мокрому клитору и довести её до того небесного удовольствия, до которого он всегда её доводил. Он хотел сорвать с неё простынь и эту жалкую ночную рубашку и прикоснуться к тяжести её груди, чтобы пососать и облизать этих девочек. А она будет просить его о большем, будет умолять его, чтобы он вошел в её влажную киску, и погрузился в неё по самые яйца.
- Черт, - произнес он, сделав шаг назад от её манящих форм. Наваждение пришло из самых темных, примитивных мест. Проклятие неудовлетворенного мужчины. Наваждение человека, который знал, что, если он продолжит, то остановиться уже не сможет. Что было такого в Иден Мерсер, захватившей его полностью? Почему он не может насытить этот голод? Его желание к ней было настолько мощным, что он чувствовал его под кожей, в крови. Он не сможет исключить её теперь из своей жизненной системы. Женитьба на ней не должна была стать чем-то долгосрочным. Но один раз, узнав её вкус, он превратил Иден в его наркотик. Иден отвратила его член ото всех остальных женщин, только она. Когда дело доходило до секса, она была его слабостью, и Доминик ненавидел это чувство, ведь ему все время было её мало.
Звук хныканья справа от кровати привлёк его внимание к кроватке, за которой он отправил своего личного помощника. Если Джина и была удивлена странной просьбой босса, то являясь профессионалом, и, не подав вида, быстро выполнила пожелание, не говоря ни слова. Лиам Беннетт Мерсер лежал в новой дорогой кроватке, ручной работы, он полностью проснулся и размахивал ручками и ножками. Доминик с любопытством взглянул на него, и стал подходить к малышу, медленно сокращая расстояние между ними.
Когда он подошел вплотную к кроватке, то заглянул внутрь, смотря скептически на ребенка. Мягкий ночник откуда-то на кроватке освещал малыша. Лиам смотрел на него своими большими, круглыми зелеными глазами. Они были такие же, как и у Доминика, с тем же взглядом охотника. И опять это странное чувство накрыло его. Доминик устал вести борьбу внутри себя и на этот раз он должен признаться в этом. Что это было? Мужчина не мог дать этому название, что-то сидело где-то глубоко внутри него. Пока он стоял над кроваткой, разглядывая ангельски чистое личико и меленькое тельце, одетое в светло голубую распашонку в крошечных бурых медвежатах. Он ожидал безразличия и отрешённости, но оказался разочарован. Импульс, чертовски глупый импульс, заставил его нагнуться, неловко подхватить сына и поднять на уровень своих глаз. Его ребёнок. Его сын. Он теперь отец. И на руках он держит своего ребенка. Страх. Доминик наконец-то понял это чувство. Через все тело Доминика пробежал ужас, когда он посмотрел в глаза, которые были зеркальным отражением его собственных.