«Только не думай, только не думай», - твердила она, не переставая. Но мозг не отключался. Никогда в жизни ей еще не было так страшно и одиноко.
Рядом с палаткой послышались шаги. «Это вернулись родители», - поняла девушка и быстро закрыла глаза. Она еще никогда так не радовалась их возвращению.
- Слава Зоду, они все спят, - Надин облегченно вздохнула. Потом аккуратно направилась к дочери.
- А я тебе что говорил?! – шёпотом ответил Томас. - Дети легче справляются со стрессом.
Лена старалась не моргать. Она чуть было не вскрикнула, когда что-то холодное неожиданно прикоснулось к ее лбу.
- Томас, кажется, у неё температура. – Надин говорила очень тихо, чтобы не разбудить детей и Томасу приходилось напрягаться, чтобы расслышать ее взволнованную речь.
- Это может быть естественная реакция организма на инфек….
- Может разбудим их и отправимся сейчас? Скоро уже будет совсем светло. И у нас у всех есть фонари.
Томас поймал обеспокоенный взгляд жены.
- Я тоже переживаю, Надин. – ответил Томас. – Сегодня была тяжелая ночь. Все напуганы, Марк неизвестно где… - мужчина устало выдохнул. - Я просто стараюсь рассуждать здраво и не впадать в панику. Нам всем нужно немного поспать.
- Знаю, - Надин озабоченно терла лоб. – Но что если Лене станет хуже? А если у тебя не получится включить передатчик? И что мы им скажем, когда они проснутся?
- Правду, любимая! Мы скажем детям правду, по крайней мере ту, которую нам удалось узнать.
В полумраке палатки, в тишине, на минуту можно было представить, что все в порядке.
- Ладно, давай ложиться. Я все еще надеюсь, что когда проснемся, Марк вернется, где бы он ни был. Но даже если нет, - Надин на секунду запнулась, - сделаем, как договорились. - Ещё одну ночь вдали от дома, одни в этом хаосе, я просто не выдержу.
- Я понимаю, - Томас пристально уставился на спальный мешок.
- Да ради Бога, Томас! – едва слышно выругалась Надин. - Давай не сейчас. Просто расстели его. И не туши фонарь. Не хочу оказаться в темноте.
*****
Когда Лена проснулась в следующий раз, был уже день. Яркий свет пробивался даже через плотную ткань палатки. Остальные все еще спали.
«Глаза совсем не болят», - обрадовалась девушка и решила встать и привести себя в порядок. Вчерашняя ночь прошла, и в ярком свете дня все казалось уже не таким страшным. Ну, подумаешь, подцепила она что-то. Вот вернутся они в порт, медкары сделают пару укольчиков, и все! Как будто ничего и не было.
Но как только она начала двигаться, боль в теле вернулась. Она не просто вернулась, она накрыла ее новой волной.
- Господи, да что же со мной происходит, - Лена вытерла со лба выступивший пот и убрала выбившуюся из хвоста прядь волос. Вот только прядь не убралась, она осталась у неё в руке. Только маленькое тельце, спящее рядом удержало ее от громкого вопля.
Не смотря на боль в теле, она поднялась с их импровизированного ложа, села и подтянула к себе рюкзак. Она судорожно искала зеркало. В какой-же карман она его вчера засунула????
Вот оно!
*****
«Лееена! Лееена!» - она слышала, как ее ищут.
Но она не оглядывалась.
Она бежала среди деревьев, не разбирая дороги. Дальше! Как можно дальше от всех! Голова разрывалась от боли и обуревавших ее чувств. Тело ныло. Но Лена не останавливалась.
Она не сразу поняла, что зрение изменилось. Оно не то чтобы ухудшилось или усилилось, оно именно изменилось. Лена уже не просто видела, она чувствовала пространство вокруг неё. Каждый орган в ее теле, каждая клеточка подсказывали ей дорогу. Весь ее организм теперь стал для нее глазами и ушами. И она чувствовала тех, других, тоже. Они все-время были где-то поблизости, но Лена бежала дальше – все глубже и глубже в лес.
Постепенно другие отстали. Она осталась совсем одна среди громадных темных деревьев. Солнечные лучи сюда не проникали. Силы ее покинули, и она рухнула на землю. «Не самое безопасное место для ночевки», - успела подумать она, прежде чем отключиться.
Сцена четырнадцатая
Когда Лена открыла глаза, то сразу поняла, что изменилась. Она стала другой.
Вокруг по-прежнему царила темнота и было непонятно, сколько прошло времени. Может час, а может пара суток. Земля была сырой и жесткой, но ее это больше не волновало. Она лежала молча, уставившись невидящим взглядом на кроны высоких деревьев, заслоняющих небо. Она прислушивалась к новой себе. Её руки и ноги сильно увеличились в размерах, кожа стала грубой и нечувствительной.