— Лоуэлл, я вернусь завтра, — говорю я, глядя на парней, и выхожу через парадную дверь.
Однако я не ухожу; Я прислоняюсь к зданию и жду в тени. На данный момент я не уверен, злюсь ли я больше из-за того, что один из этих придурков схватил Клару, или из-за того, что Клара позволяет себе попадать в такие ситуации.
В любом случае, эти придурки поймут, что болтовня заканчивается плохо.
К счастью для меня, мне не нужно долго ждать, когда они выйдут из логова звероловов. Я следую за ними к «БМВ» первого парня, и когда он нажимает кнопку, чтобы отпереть двери, я хлопаю кулаками по капоту.
— Эй, какого черта, чувак? — говорит придурок, который положил пальцы на мою девушку.
— У тебя проблема? — спрашивает светловолосый парень, подходя ко мне ближе.
Я ухмыляюсь, когда он подходит ко мне. Я хватаю его за горло и швыряю на капот машины. Он сопротивляется, хватая меня за руку, но это бесполезно. Мой гнев взял верх, и ничто не может его остановить.
— Блядь, отпусти его, — кричит Блонди.
Я поворачиваю голову к нему и прищуриваюсь. — Ты думаешь, это смешно, что пропала девочка?
Его брови опускаются, когда он переводит взгляд с меня на своего друга. — Что? Нет, конечно, нет, — говорит он, и в его голосе, как мне кажется, звучит настоящий страх.
— Но ты думаешь, это смешно, что этот придурок отвез ее домой, когда она была совершенно уязвима, и трахнул ее, прежде чем сказать ей уйти? — шиплю я.
Я не даю ему возможности ответить, а переключаю свое внимание на мужчину, который действительно прикасался к ней. Его дерьмово-карие глаза широко раскрыты, он продолжает бороться с капотом машины. Я вытаскиваю нож, и первый парень бежит как киска, прыгает в свою машину и вылезает оттуда, а парень, которого я держу, пытается позвать на помощь.
— Мне следует отрезать тебе член, чтобы ты не трахал Клару, — рычу я, направляя на него нож.
— Пожалуйста, нет, — шепчет он. Часть меня хочет смеяться, когда этот ублюдок начинает плакать.
Страх, который я вижу, глядя на себя, вызывает во мне прилив адреналина. — Ты ее трогал? — спрашиваю я сквозь стиснутые зубы.
Он качает головой, но я вижу, что он лжет. Его глаза расширяются, и он пытается избежать зрительного контакта. Я прижимаюсь к нему своим телом и отпускаю его горло.
— Мне жаль. Я не знал, что у нее есть парень, — кричит он.
— Тебе следует извиниться, кусок дерьма, — рычу я. Я хватаю его руку, прижимающую ее к машине, и прижимаю нож к его первым пальцам. — Теперь ее запах покинет тебя.
Я нажимаю, пока его указатель и средний палец не исчезнут. Он кричит в агонии, а я протягиваю руку и бью его в челюсть, причиняя еще большую боль.
Когда я отстраняюсь от него, он падает на землю, скуля от боли.
— Если я узнаю, что ты не прикрыл свой член презервативом, я вернусь, — говорю я, пиная его под ребра.
Никто, кроме меня, не уловит запаха Клары, и она вот-вот поймет, насколько я серьезен.
Я оставляю истекающего кровью парня на парковке и вызываю полицию. По уважительной причине у меня нет камеры ни внутри, ни снаружи «Логова Трапперов», поэтому, когда я говорю им, что отбился от парня, напавшего на другого за то, что тот трахал его жену, они говорят мне не беспокоиться об этом.
Этот придурок может сказать им, что ему нужна только я; они никогда в это не поверят. Даже если бы они это сделали, им было бы все равно. Они будут смотреть в другую сторону, потому что знают, откуда берутся их деньги.
Однако это не помогает сдержать ярость, которую я все еще чувствую. По дороге домой я едва могу усидеть на месте, глядя на его кровь на своих руках. Он прикоснулся к Кларе, и она позволила ему.
Приехав домой, я паркую грузовик и захожу в дом, чтобы вымыть руки. Наблюдая, как кровь льется в канализацию, я смотрю вверх по лестнице.
Он был наказан за то, что почувствовал на себе ее запах.
Теперь ее очередь.
Глава 9
Клара
Эллиотта не было весь день, и я вздохнула с облегчением. Когда я проснулась сегодня утром, экстаз, который я испытала прошлой ночью, сменился стыдом и смущением.
Я охотно позволила человеку, державшему меня в заложниках, забрать еще одну часть меня. Как будто он имеет надо мной какую-то власть и я не могу это остановить. Я слышу его голос и растворяюсь в чертовой луже. Возможно, именно так он заманивает своих жертв — прямо перед тем, как убить их.
Это имело бы смысл.
Но здесь я даю ему именно то, что он хочет, и наслаждаюсь этим.
Теперь это прекращается.
Я хочу выбраться отсюда живой, но чем дольше я здесь, тем меньше вероятность, что это произойдет. Меня использовали в своих целях всю мою жизнь. Я никогда не сопротивлялась достаточно сильно. Я никогда не делала того, что делало меня счастливой. Я брала остатки, которые мне давали, и жаждала большего.
Будь я проклята, если умру без боя.
Итак, я приняла душ, пока его не было, чтобы он не мог смотреть. Я искала камеры с намерением избавиться от них, но так и не смогла их найти. Вместо этого я решила, что не буду играть в его игры. Когда он придет искать меня у двери, я не отвечу.
К черту его.
Я чувствую, что схожу с ума, и, вероятно, это именно то, чего он хочет. Потому что только сумасшедшую женщину возбудит мужчина, который собирается ее убить, верно?
Эллиотт был здесь вчера вечером, потому что он поставил еду и воду на кухню, а мне оставил шоколад на тумбочке. Он умеет красться незамеченным, и я не уверена, что найду в этом утешение. Я могла бы спать, когда он решит, что я ему больше не нужна. Я могла бы принимать душ или есть тарелку хлопьев и никогда не услышать его приближения.
Какая-то часть меня желает, чтобы он уже нашел моего отца и чтобы весь этот кошмар закончился.
Каким бы ни был этот финал.
Жить в подвешенном состоянии – это страшно. Особенно, когда ты живешь со своим похитителем.
Я слышу, как шины Эллиота скрипят по грязи и гравию, поэтому бросаюсь к окну. Он вылезает из грузовика, и я вижу на нем кровь.
— Черт, — шепчу я, мое тело дрожит от страха.
Он сделал это снова. Он убил кого-то другого.
Для него это как чертов спорт.
Я убегаю от окна в спальне и выхожу посмотреть на то, что в коридоре. У него нет тела, как в прошлый раз, или, по крайней мере, он ничего с ним не делает. Он идет прямо в дом, а я смотрю на грузовик.
Мой разум работает с перегрузкой, когда я задаюсь вопросом, кем была его новая жертва. Это кто-то вроде моего отца или невинная девушка? Слезы текут по моим щекам, когда я задаюсь вопросом, есть ли у него другие дома, где заперты другие женщины. Или, может быть, они в подвале или заперты на другом этаже. Он их смотрит? Он покупает им вибраторы? Он на них дрочит?