Ревность, которую мне не следует чувствовать, нагревает мое тело.
Мысль о том, что он уделяет другим девушкам то же внимание, что и мне, заставляет меня уклоняться. То, что они слышат его глубокий голос и что он их заводит, - это слишком сложно.
— Ух, — стону я, закрывая лицо. — Что, черт возьми, со мной не так?
Едва я об этом подумала, как услышала его шаги, и мой желудок сжался. Частично от страха, частично от волнения.
Я прислоняюсь к стене лицом к двери и скрещиваю руки на груди. Когда он говорит, я не отвечаю. Мне нужно быть сильным.
Однако этого не происходит. Я слышу, как трясется ручка, и вижу, как дверь распахивается. Я кричу, когда его злые темные глаза встречаются с моими.
Темно-карие глаза. Ни синий, ни зеленый. Они полны ярости и завораживают. Глубоко внутри них спрятана тьма, и я не могу отвернуться.
В поле зрения появляется все его лицо, и у меня почти перехватывает дыхание.
Ух ты.
Несмотря на то, что он злится и смотрит на меня так, словно хочет меня убить, он действительно хорош собой. Нет, мягко это сказано. Он чертовски горячий. Его глаза вздрагивают, когда он замечает, что я смотрю на него, и его шаг замедляется, но лишь на мгновение.
Я поворачиваюсь, чтобы бежать, но он гораздо быстрее и хватает меня, прижимая к стене.
— Клара, скольким мужчинам ты позволила прикасаться к тебе? — рычит он, прижимаясь ко мне всем своим весом.
Я в ловушке. Его массивное, мускулистое тело прижимается ко мне, одной рукой он обхватывает мои запястья, удерживая их над моей головой.
Слёзы текут по моей щеке, когда я смотрю на него. Я в ужасе, и мое тело дрожит от страха. Я чувствую, как от него исходит гнев, и это пугает меня еще больше.
Я умру.
Его руки сжимают мои запястья, и он сердито шепчет: — Сколько?
— Я не знаю, — я закрываю глаза.
Он такой сильный. Его мускулистое тело крепкое. Его запах такой же сильный, как и его голос. Его глаза такие же темные, как и его волосы, и он, сукин сын, если мое тело не выдаст меня в этот момент. Мои соски твердеют, а трусики становятся мокрыми, но мой разум знает, что мне нужно осознавать реальную ситуацию. Это человек, который убивает, и я боюсь, что стану его следующим.
Он прижимается ближе и проводит носом по моей шее, глубоко вдыхая и приближаясь к моему уху. — Есть разговор, Клара. Мужчины говорят о том, какая ты легкая блядь. Как ты готова позволить им трогать тебя и трахать тебя? Какого черта ты это делаешь?
— Пожалуйста, прекрати, — говорю я, и мой голос надламывается на последнем слове.
— Это то, что ты им говоришь? Говоришь им, чтобы они остановились, прежде чем их накроет твой запах?
— Нет, — кричу я, пытаясь оторвать голову от его губ на моем горле.
— Думаешь, возвращение домой с незнакомцами заполнит пустоту? — он так близко. Такой горячий. Я все еще чувствую исходящую от него ярость, но в его голосе звучит возбуждение. Я плачу сильнее, поскольку мое чертово тело горит от желания. Очевидно, что мое тело и разум больше не работают вместе.
— Прости, — шепчу я, мои слезы подходят к концу.
— Мне не нужны твои извинения, — стонет он, проводя свободной рукой по моему телу.
— Пожалуйста, не надо, — прошу я, дрожа от страха.
Он сосет мою шею, и я чертовски стону. Мое тело — предатель, вступивший в сговор с врагом.
Его большая рука проникает в пояс моих спортивных штанов и трусиков. Я грубо сглатываю, пытаясь сдержать рыдание.
— Это то, что ты им говоришь? Ты умоляешь их остановиться или умоляешь их о большем? — говорит он, проводя указательным и средним пальцем по моим влажным складкам.
— Остановись, — кричу я, но мои слова не совпадают с тем, как на него реагирует мое тело.
— Твоя мокрая киска говорит об обратном, — стонет он, потирая меня пальцами.
Он прав. Мое тело просит большего, и я ненавижу себя за это. Я не могу припомнить случая, когда бы я была более возбуждена, и это был пипец.
Если это произойдет. Если он украдет мое освобождение, я буду принадлежать ему еще больше. Я не могу этого позволить, даже если мое тело не согласно.
Прежде чем я успеваю что-либо сказать, его толстые пальцы врезаются в мою киску. Слёзы текут по моему лицу, а голова падает назад.
— Черт, — стону я.
Он посасывает мою шею, в то время как его пальцы входят и выходят из меня. Он полностью контролирует ситуацию. Моя голова ненавидит это, но мое тело любит это.
— Скажи мне, Клара, они заставили тебя почувствовать такое? — спрашивает он, кусая меня за шею.
— Эллиот, пожалуйста, прекрати, — слабо говорю я.
Он вращает пальцами, и я не могу сдержать вырывающегося у меня крика удовольствия. Он трахает меня пальцами, как никто никогда раньше. Это сложно, быстро, и он попадает в то место, которое никто другой никогда не мог найти.
Я чувствую, что мои бедра начинают двигаться, и разочарованно качаю головой. Так не должно быть. Он не должен иметь такого контроля надо мной. Я тот, кто нуждается в контроле.
— Чего ты хочешь от меня? — спрашиваю я, пытаясь удержать свое тело от желания большего.
Он ухмыляется, и это самое великолепное зрелище. Он улыбается. Он прижимается языком к моему горлу и облизывает мое ухо. Он покусывает мою мягкую кожу, его тяжелое дыхание настолько громкое, что он кусает еще сильнее.
Я стону, не в силах бороться с чувством, которое он вызывает.
Его теплое дыхание, обдувающее мою кожу, и талантливые пальцы заставляют мое сердце колотиться от страха и волнения.
Я ненавижу его за это.
Он облизывает мое ухо и шепчет: — Я хочу то, что ты охотно отдала всем, кто этого не заслужил.
— Что?
— Твой запах на мне, — рычит он.
— Оно у тебя есть. А теперь остановись. — слова, кажется, не несут никакого смысла. Они выходят хриплые и полные возбуждения.
— Скажи мне, почему, Клара? Почему ты позволяешь незнакомцам наслаждаться твоим ароматом? — он кусает мой сосок сквозь рубашку, и моя киска сжимается на его пальцах.
Я противна.
— Для удовольствия, — отвечаю я, крепко зажмурив глаза.
Мой релиз строится, и я не хочу его ему отдавать. Я не хочу, чтобы он забрал это у меня.
— Теперь твое удовольствие принадлежит мне, — стонет он, быстрее двигая пальцами.