Монстр руин (ЛП)

Здесь темно и холодно, именно таким он всем и кажется.

Я заглядываю за одну дверь и обнаруживаю гардеробную, которая делает ту, что была у меня, смешной. У него даже нет достаточно одежды, чтобы заполнить его. Я хихикаю, закрывая дверь, потому что я легко могу заполнить этот шкаф.

Следующая дверь ведет в ванную комнату, и я в шоке, когда ее вижу. В отличие от всех остальных ванных комнат в доме, эта современная и обновленная. Стены в душе облицованы черной плиткой, а пол - серой плиткой. Пол в ванной такой же серый, но крупными квадратами, напоминающий бетонный пол.

Двойной туалетный столик с бело-черной столешницей прекрасно контрастирует с черным шкафом туалетного столика.

Глубокая ванна имеет современный дизайн, в отличие от ванны на ножках наверху. Этот больше и глубже. Идеальное место для отдыха в конце ночи.

Я поворачиваюсь и воспринимаю все это. Вот ванную, которую я бы спроектировала. Это потрясающе.

Хоть я и хочу порыться в его вещах, я не делаю этого. Я не собираюсь вторгаться в его личное пространство, поэтому выхожу из его комнаты и иду исследовать его дальше.

Я продолжаю идти вперед и нахожу столовую, намного большую, чем все, что я видела. Вокруг него стоит стол и двенадцать стульев. Потрясающий встроенный китайский шкаф, наполненный сине-белым фарфором. Окна в этой комнате такие же, как в гостиной, и из них открывается потрясающий вид на лес с обеих сторон.

Я иду на кухню и ахаю, когда вижу это. Это что-то из журнала. Остров посередине имеет белые столешницы с дискретными серыми прожилками. Шкаф, на котором он стоит, черный, что полностью контрастирует с яркой стойкой. В остальной части кухни — яркие белые шкафы с такой же столешницей. Вся бытовая техника спрятана в шкафах, но плита и двойная духовка отделаны блестящим хромом.

Над фарфоровой раковиной фермерского дома есть три окна. Я встаю перед ним, и мои глаза расширяются. Это был не тот вид, который я видела сверху. Есть задний двор. Красивый задний двор с бассейном, большой летней кухней и зоной отдыха с камином. Не кострище, а уличный камин.

Это райское место, и мне хочется проводить там как можно больше времени, наслаждаясь этим.

Эта мысль заставляет меня открыть дверь в дальнем конце кухни. Дует ветер, и я впервые за несколько недель чувствую, как он касается моей кожи.

— Вау, — шепчу я.

Я забыла, каково это, и это вдохнуло в меня новую жизнь. Оживляя меня. Впервые за несколько недель я начинаю вспоминать, каково это – быть свободной.

Я выхожу на крыльцо и на солнце. Я чувствовала это через окна, но это ничто по сравнению с ощущением на коже снаружи.

Запах свежескошенной травы окутывает меня, ветер дует в мою сторону. До моих ушей доносится пение птиц и шелест листьев. Простые вещи, которые я раньше считала само собой разумеющимися, теперь значат для меня гораздо больше.

Я закрываю глаза, наслаждаясь звуком, запахом и ощущением свободы, а слеза скатывается по моей щеке.

Я свободна.

— Ты собираешься бежать, Клара?

Я вскрикиваю, когда позади меня раздается сердитый голос Эллиотта. Мое сердце колотится, когда я поворачиваюсь. Его глаза темнеют, когда он их сужает. Он скрещивает свои массивные руки, и его лицо становится жестче. Он злится, и я не знаю почему.

— Должна ли я? — я шепчу.

Глава 18

Эллиотт

Это тест. Мне нужно доказать себе, что я могу ей доверять. Если она убежит, то она не хочет этого, как я, но если она останется, то она в этом.

Мне нужно, чтобы она осталась.

Ей лучше остаться, иначе это меня выпотрошит.

Я делаю шаг к ней ближе, но не слишком близко, потому что не смогу контролировать себя.

— Ты хочешь сбежать от меня? — я поднимаю бровь, глядя на ее растерянное лицо.

Она поворачивает голову, глядя на обширный лес позади нас. Мой пульс учащается, когда я сжимаю руки в кулаки.

Она поворачивает голову, смотрит на меня и наступает на меня, обхватив меня за шею своими маленькими ручками.

— Я никуда не побегу, если только не с тобой.

Я выдохнул, даже не осознавая, что держал ее, и крепко обнял ее. Облегчение, которое я чувствую, неизмеримо.

У нее был выбор бежать, но она этого не сделала. Я могу доверять ей и в моем мире это больше, чем что-либо еще.

Я отстраняюсь ровно настолько, чтобы увидеть ее великолепное лицо, и ухмыляюсь. — Я сделаю тебя чертовски счастливой.

Ее глаза прыгают между моими, и она приподнимается на цыпочках, нежно целуя мои губы. — Я знаю, — шепчет она.

— Как насчет завтрака?

Она соглашается, и когда она входит внутрь, я шлепаю ее по заднице, заставляя ее вскрикнуть. Нас окружает такое беззаботное чувство, к которому я не привык. Я всегда так напряжен, но она раскрывает ту сторону меня, которая была скрыта дольше, чем я даже осознавал.

— Могу ли я помочь? — спрашивает она, наблюдая, как я достаю из холодильника яйца и молоко.

— Сиди своей идеальной задницей на острове. Я сам.

Я кладу бекон на сковороду, взбиваю яйца и чувствую на себе ее взгляд. Я оглядываюсь через плечо, и ее широкая улыбка заставляет мое сердце замирать.

— Эллиотт, этот дом просто потрясающий. Я не умею готовить, но я бы не прочь научиться на этой кухне.

Я посмеиваюсь, кладя яйца на сковороду. — Ты не умеешь готовить?

— Мне никогда не приходилось этого делать. У нас были частные повара, которые всем этим занимались. Когда я была моложе, я просила помочь, но мне всегда говорили уйти из кухни.

Я наклоняюсь над островом и хватаю ее руки в свои. — Я научу тебя готовить, детка. Моя бабушка научила меня всему, и мне приходилось заботиться о себе с детства, так что я в значительной степени все это усовершенствовал, — её глаза опускаются, концентрируясь на земле, и я сжимаю ее руки, чтобы привлечь ее внимание. — В чем дело?

— Мы оба выросли такими разными, хотя в наших семьях были деньги. Ты научился базовым жизненным навыкам, а я научилась снимать двадцать процентов с карты, — она качает головой и поднимает на меня глаза. — Но, в конце концов, нас обоих воспитали злые люди, — шепчет она.

— Да, были, но теперь я думаю, что так и должно было быть.

Ее брови опускаются в замешательстве, когда она спрашивает: — Как?

— Детка, ты знаешь, сколько людей на самом деле знают, чем я занимаюсь? — она кусает губу, качает головой. — Трейс, Фантом, Хенли, а теперь и ты. Ты правда думаешь, что если бы твой отец не был злым куском дерьма, ты бы смогла это понять? Или, черт возьми, ты можешь это принять? Я так не думаю, а ты так думаешь, не так ли?