Есть заповедные часы — в конце весны или в начале лета, когда просыпаться по всем меркам горожанина слишком рано, но на улице уже совершенно светло. На асфальте подсыхает роса, щебечут птицы, и солнце, по-летнему уверенное, заглядывает в окна и балконы. Кажется, если поддаться его призыву и побороть сон, можно застать в безлюдном мире что-то чудесное, что-то не предназначенное для простых глаз…
***
— Ого, что это?
— Где?
— Вон-вон, смотри, летает, жужжит как вертолет.
— Ох, вот это жучара!
Молодые люди перегнулись через перила балкона, следя за полетом крупного черного насекомого.
— Рей, иди сюда, посмотри…
— Что там? — Девушка вышла на балкон с чайником в руках.
— Ты видела когда-нибудь таких жуков?
Вокруг балкона от карниза до карниза были натянуты лески, и по ним вилась декоративная фасоль, которую Рей когда-то в апреле проращивала из семян. С тех пор растения были заботливо пересажены в ящики, выдворены на балкон, где вытянулись, взобрались по леске — Рей всегда мечтала пить чай на открытом воздухе в зеленой беседке — и теперь цвели крупными алыми цветами. Неведомый зверь с низким гудением кружил около них.
— А ты уверен, что это жук?
— А кто?
— Жуки же не питаются нектаром. Это бражник, ребята.
— Кто?
— Бражник, бабочка.
— Это не похоже на бабочку. Это какой-то монстр, Чужой. С мой палец длиной… ну, с полпальца…
— Бражники бывают очень здоровые… Ребята, это шмель.
— Че, правда? Такие бывают?
— Не знаю, я первый раз вижу.
Монстр отлетел от балкона, потом вернулся вновь — иссиня-черный с металлическим отливом, такой не похожий на привычных уютно-мохнатых шмелей, к тому же гораздо крупнее. Соцветие прогнулось под его весом, но он ловко и деловито обработал цветок, потом снова взмыл в воздух в поисках новой цели.
Финн попятился, прижимая к себе чашку:
— Уйди от меня! Бр-р, такая зверюга укусит — мало не покажется.
— Чего ты боишься? — поморщилась Рей. — Не укусит, если его не хватать. Только комары кусают по собственной инициативе, знаешь ли. — Она хлопнула себя по голому плечу.
— Меня шершень кусал, — поделился По. — А это даже больше шершня. Может, попьем чай на кухне?
— Да вы что, издеваетесь, а зачем я несла? — Рей потрясла чайником и хлопнула себя по лодыжке. — Хотя ладно, пойдем. Вечер уже, кусаются, сволочи.
***
— Ребята зовут пить пиво, пойдешь? По про тебя спрашивал.
Роуз зашнуровывала ботинки в прихожей. Рей в задумчивости остановилась в дверях:
— Не знаю… Собрались бы они немного пораньше…
— Рей! Ты издеваешься? Восемь вечера — это рано!
— Я через час захочу спать, а вы вечно засиживаетесь за полночь. Возьми ключ, кстати.
— Возьму. А ты опять будешь вставать в четыре утра и караулить Чужого?
— Это пчела-плотник.
— Кто?
— Xylocopa Violacea, редкий вид одиночных пчел, занесен в Красную книгу. Самки строят гнезда в старых бревнах, поэтому и «плотник». Самец имеет гарем из двух-трех самок, живущих поблизости, и охраняет эту территорию от других самцов…
— Не хочу ничего знать про это чудовище, которое тебе дороже нас! Ты им весь Инстаграм заспамила.
— Четыре фотки — это не «заспамила». Ну, пять. Шесть… или семь? Не помню.
Роуз ничего не сказала, но посмотрела с осуждением.
***
Рей с детства любила цветы. Вероятно, все дело в книжке про Дюймовочку с прекрасными иллюстрациями, которые она любила разглядывать еще до того, как научилась читать. В детстве она, играя, воображала себя феей и даже собиралась написать книгу «Волшебница Цветочного замка». В Цветочном замке жила она и другие феи, происходили разнообразные приключения, и там еще фигурировал Черный Рыцарь, который был злым, а потом оказался хорошим… Рей уже все забыла.
Сейчас ее замок состоял из фасоли, чьи мягкие широкие листья окружали и затеняли чуть ли не последний в доме незастекленный балкон.
Вместе с цветами в круг ее интереса волей-неволей попадали и насекомые-опылители. С ними получались интересные фотографии. Но ни одно до сих пор не увлекало ее настолько. Она вставала без будильника, по свету дня и пению птиц, завтракала, поливала цветы и садилась на балконе с зеркалкой. Часто утро проходило в наблюдениях за бабочками или птицами на ближайшем дереве, но Рей умела ждать. И наступал момент, когда в утреннем воздухе разносился басовитый гул и долгожданный гость появлялся в поле зрения.
У Рей наконец появилась возможность без помех рассмотреть этого редкого зверя. Он был как оживший драгоценный камень: весь темно-синий, глянцево блестящий на солнце, немного пугающий своими размерами и одновременно приводящий в восторг.
— Красивый, красивый, — беззвучно шептала Рей, примериваясь к нему с фотоаппаратом, осторожно, чтобы не спугнуть.
Постепенно она наловчилась приближаться почти вплотную, когда он был занят сбором нектара, такой эффектный на фоне красных лепестков. Или садился отдохнуть на перила, растопырив свои тонированные крылья под углом, как истребитель четвертого поколения, умывался и прихорашивался. Тело у него было не такое мохнатое, как у шмелей, словно бронированное, и выглядело более стройным, хотя и не таким узким, как у ос или бражников. Было в этом животном — крупном, мощном и в то же время подтянутом — какое-то мужественное очарование.
Они сблизились, можно сказать, сдружились после одного случая. Рей, по обыкновению, встала на рассвете и, зайдя на кухню, услышала знакомое жужжание и глухой удар о стекло. Должно быть, ксилокоп влетел в форточку и теперь не мог найти дорогу обратно. Рей нашла его на подоконнике за цветочными горшками и попыталась выгнать полотенцем, но он шарахнулся прочь от окна, сделал круг, протанцевал вдоль полочки со специями и неуклюже упал в щель между холодильником и обеденным столом.