Сережа верит — он знает, что может положиться на Олега. А может ли Олег положиться на Сережу? Сережа смотрит на руки, панически пытается вспомнить хоть что-то, но никакого проблеска нет. Он понимает, что Птица взял верх, от этой мысли становится плохо. Сережа опирается руками на раковину, чувствует, что его сейчас вырвет. Пальцы оставляют кровавые следы на белой керамике. Сейчас она выглядит ослепительно белой.
В голове бьется только одна мысль, что он убил Олега, что позволил Птице взять верх. Сережа ищет глазами скальпель или хотя бы бритву. Олег же бреется? Но не находит ничего. Нужно выйти, ведь на кухне точно найдется нож. Олег любит готовить, и ножи всегда точит до остроты. Сережа чувствует еще один приступ тошноты, мысль, что он убил Олега этим же ножом, которым вчера Олег нарезал индейку для ужина, уничтожает его.
— Сережа. — Голос раздается из коридора, но Сережа не верит, что он принадлежит Олегу. Птица убил Олега, а теперь хочет заставить его поверить, что тот жив. Хочет снова стать ближе к Сереже за счет Олега. — Сережа? — Дверь в ванную открывается, Сережа видит в отражении Олега, но ему кажется, что его глаза вспыхивают красным, Сережа зажмуривается. — Какого черта? — Сережа не открывает глаза, чувствует, как его руки суют под холодную воду. — Где ты так порезался?
Картинки всплывают в сознании. Сережа вспоминает, что хотел сам приготовить ужин, но нож соскочил, а Олег заточил их очень остро. Сережа помнит, что разрезал руку, но ему кажется, что эти воспоминания снова подкидывает Птица, обманывает его. Он открывает глаза, смотрит, как Олег бережно обрабатывает порез, а когда кровь останавливается, накладывает на ладонь повязку. Как можно было умудриться разрезать ладонь поперек? Как? Сережа не может вспомнить.
— Давай готовить все же буду я. — Олег поднимает взгляд на Сережу. Его глаза такие знакомые, без каких-то намеков на Птицу, но ведь тогда Сережа тоже перепутал. Он перепутал. — Сереж? — Олег осторожно касается его щеки. Но Олег ли? Сереже страшно, его трясет. Он все еще не может поверить, что перед ним действительно Олег. — Это я, правда, я, Сереж.
Олег целует Сережу, мягко и нежно касается губ. Сережа стоит как истукан, но спустя секунды поднимает руку и касается щеки Олега. Он чувствует, как колется под пальцами щетина, и это ощущение возвращает его в реальность.
— Олег? — Сережа отстраняется, все еще гладит пальцами щеку и пытается увидеть в глазах Олега ответ на вопрос.
— Это я. — Олег берет его ладонь в свою, подносит к губам и целует каждый палец, при этом неотрывно глядя в глаза Сережи.
— Олег, — увереннее повторяет Сережа и подается вперед, чтобы поцеловать.
Олег отвечает на поцелуй сразу, а затем подхватывает Сережу на руки и несет в спальню. Сережа обвивает его шею руками, понимает, что Олегу не очень удобно тащить его и при этом целоваться, но Сереже так не хочется терять связь с реальностью. Олег — его связь.
Олег снимает с него одежду, покрывает тело поцелуями, без слов говорит, что он здесь, рядом, что любит Сережу. Любит так сильно, что никогда не сможет отпустить. Сережа чувствует это в каждом поцелуе, прикосновении. Олег целует ключицы, ласкает языком соски, проводит вдоль живота и касается члена. Сережа выгибается ему навстречу. Тот обводит языком головку, смыкает губы на члене, вбирает его целиком. Сережа стонет, двигает бедрами, путает пальцы в волосах. Ему хорошо, а так может быть только с Олегом.
Олег любит его. Олег готов ради него на все. Олег единственный, с кем может быть так.
— Олег… — Сережа кончает, стонет протяжно.
Олег ложится рядом, обнимает. Сережа чувствует, что стояк Олега никуда не делся, поэтому выскальзывает из объятий, опускается ниже, попутно целует его тело, прикасается губами к шрамам.
Сереже нравится слушать, как Олег стонет, нравится вкус его спермы. Сережа любит Олега, а прикосновения лучше всего доказывают, что рядом именно он.
— Олег. — Сережа возвращается в объятия Олега, утыкается ему в шею, обнимает так крепко, как может.
— Я здесь. Я всегда буду здесь. — Олег перебирает волосы Сережи.
Сережа успокаивается.
Птица злится, ведь сегодня ему практически удалось. Сегодня Сережа почти дошел до клетки, повернул назад в последнюю минуту, но Птице почти удалось позвать его снова, а еще прутья клетки почти прогнулись под натиском его силы. У него почти получилось, если бы Олег вернулся чуточку позже.
Ненависть делает Птицу сильнее, прикосновения Олега к Сереже заставляют сражаться яростнее, но у этой медали есть и обратная сторона. Прутья клетки восстанавливаются и становятся крепче с каждым Сережиным «люблю», даже несказанным вслух.
========== Убийца ==========
Клетка сжимается, прутьев становится больше. Еще немного — и они превратятся в сплошную стену. Птице кажется, что он задыхается, он лежит, свернувшись калачиком на полу клетки, прислушивается к происходящему вокруг, но его соседи — лишь тишина и темнота. Он зовет Сережу, но это уже не крик, а слабый шепот. Птице страшно, потому что никто не хочет умирать, а он словно чувствует приближение смерти и скоро она засмеется ему в лицо.
— Спаси меня, Сережа, — шепчет Птица, скребется когтями по полу клетки.
Он слышит шаги, но уже давно не вскакивает, чтобы прижаться к прутьям, выглядывая в темноте того, кто может стать для него светом. Птица же всегда старался для него, ради него, так почему Сережа не ценит этого? Почему так отчаянно ищет спасения от себя самого? Ведь Сережа тоже этого хотел. Он хотел, чтобы зло испарилось, было наказано, исчезло. Да, может, его методы и радикальны, но Птица знает, что иначе ничего не выйдет. Иначе не получится.
Мы сделаем этот мир лучше.
И что, разве оправдались эти слова? Разве вышло у Олега и Сережи что-то изменить? Один чуть не погиб на войне, а второй… Достижения Сережи отрицать глупо, но это все так ничтожно, локально. Поднять детский дом, чтобы его воспитанников сбивали мажоры на крутых тачках, а правосудие закрывало глаза?
Разве Птица не прав? Разве Гречкин заслуживал жить после того, что сделал? Сделал и даже не раскаялся.
А самое главное: ведь Волков тоже убивал! И убьет ради Сережи еще не один раз.Так почему Сережа все равно считает, что Птица хуже?
— Прими меня, Сережа. — Птица готов просить, хоть это и кажется ему несправедливым, но он готов, лишь бы Сережа снова был с ним, выпустил на свет, забыл Олега, вычеркнул дурацкого Волкова из жизни.
Птице просто нужно быть рядом с Сережей, защищать его, потому что сам он не сможет, не справится.
— Я нужен тебе, увидь это. Прошу… — Голос Птицы все тише, а клетка все меньше.
Вокруг тишина, Птица не слышит шагов. Сережа не хочет возвращаться, а Птице так нужен свет.
***
— Я слышу, как он зовет меня.
Олег отрывается от нарезания говядины для бефстроганова и поворачивается к Сереже. Тот сидит с ногами на стуле и прижимает колени к груди:
— Он хочет, чтобы я спас его.
— Мне кажется, что спасать в вашем дуэте нужно далеко не его. — Олег берет стул и садится напротив Сережи.
— Он часть меня, я чувствую его страх и боль, но мой страх сильнее. Я знаю, что он навредит тебе и другим, если я позволю ему выйти из клетки. Я боюсь этого, но я знаю, что я хотел смерти Гречкину. Я правда этого хотел. — Сережа чуть не плачет.