Дважды встречали валяющиеся тела зомби с отрезанными кистями.
— Идем через шахту, — тихо сказал Василий и кивнул на большие створки, раздвинутые кем-то до нас.
Я заглянул в провал. Первыми в глаза бросались ржавые металлические конструкции и проводка, идущая по стенам лифта. Из шахты дохнуло спертым, затхлым воздухом. Взгляд скользнул дальше — вниз по проводам, в темноту, куда свет артефакта не доставал.
— Будем прыгать? Нашумим.
— Есть вариант получше, — сказал Василий и кивнул на телекинетика, который достал из браслета огромный моток тонкой веревки. Потом — споро вскрыл ближайшую комнату и закрепил конец веревки за толстую ножку игровой капсулы. Моток Денис спихнул в шахту.
Я не стал спрашивать, достанет ли та до дна. Первым все равно не пойду, а по воплям или их отсутствию у того, кто пойдет первым, уже будет понятно, хватает ли веревки.
— Гоша, спускаешься первым, — скомандовал Василий. — Разведка, сигнал. В общем, все, как всегда.
Копейщик достал из браслета альпинистскую обвязку и быстро нацепил на себя снаряжение. Рядом остальные занимались тем же самым.
— Держи, — протянул Василий мне такую же обвязку, — специально взял для тебя. Цени.
Пока я облачался, копируя действия остальных, Гоша прицепил карабин к веревке и исчез в провале. Через семь минут Денис кивнул на провал:
— Он спустился. Сигналит, что внизу чисто.
Я никакого сигнала не уловил: ни дрожания веревки, ни криков или луча фонаря, блуждающего по стенам шахты. Видимо, телекинечьи штучки.
Следом за первым копейщиком последовал второй, потом спустился Денис. Я остался с Василием.
— Давай ты, и я последним, — кивнул мне на шахту пробужденный.
Я щелкнул карабином, цепляя к нему веревку и замер на краю огромной открытой лифтовой шахты, глядя в бездонную пропасть.
Стены блестели темной влажной ржавчиной. Сердце колотилось от волнения — слишком уж это место напоминало фабрику Ильмсхура. Будто я вернулся в родной мир через сотни лет после какой-то катастрофы и за каким-то чертом лезу в шахту.
— Чего медлишь? Акрофобия?
Не отвечая, соскользнул вниз и начал спускаться, отталкиваясь ногами от стенки. Лифтовая шахта была глубочайшей. Я чувствовал, как воздух становился все прохладнее с каждым метром. Закрепленный светлячок летел следом за мной, и пляшущие на стенах шахты тени по мере моего спуска истаивали.
Я продолжал спускаться, все быстрее и быстрее преодолевая каждый десяток метров. Однако нагрузка от непривычки заставила меня вспотеть. Лоб взмок, а на пропотевшую футболку под броней уже липла пыль, веками лежащая в шахте.
Сочувствую всем тем, кто когда-то прошел через такой же опыт. Это я могу не опасаться рухнуть вниз — от падения пробужденному ничего не будет. А альпинисты прошлой Земли неделями по горам лазили, рассчитывая лишь на страховку, себя и товарищей.
Я наконец-то достиг дна лифтовой шахты. Точнее, не дна, а самой лифтовой кабины, которую надежно укрывали стальные тросы, раньше перемещавшие лифт между этажами. Повсюду были пыль, грязь и паутина — я сразу вляпался в тенета ладонью. Хорошо, не лицом.
На первый этаж спуститься не вышло из-за рухнувшей кабины. Гоша — или тот, кто двигался до него — разжал двери между шахтой и вторым этажом. Я ухватился за протянутую мне руку Дениса и тощий пробужденный легко выдернул меня на этаж.
— Представьте, каким был этот мир раньше, — неожиданно сказал Антон. — Грустно, что весь его гений, вся мощь здешних жителей и механизмов закончилась смертью и забвением.
Каков философ… Меня больше интересовало, как не закончить жизни так же, как их завершили все обитатели этого осколка. И именно поэтому, когда спустился Василий, я предложил:
— Давайте передохнем пару минут. Хочу поговорить о мимиках и вообще о том, как будем их ловить.
Денис дернул веревку, и та полетела вниз, будто ее не обмотали вокруг ножки тяжеленного агрегата, а прикрепили на сопли.
— Не рано ли? — спросил Василий. — Можем поговорить об этом позже. Или наоборот — раньше могли, до отправки.
— Лучше сейчас, чем неожиданно напороться на стаю и растеряться. Или хуже того — броситься атаковать монстров в лоб.
— Здешние группы пару раз в неделю одиночек ловят, а ты про стаю заговорил? — усмехнулся Гоша.