«Он не будет моим наследником, – думал Арнар, касаясь свободной рукой рукояти ножа на поясе. – Но будет расти под моим надзором. Быть может, Прай принесет удачу, и у нас с Таярой появятся другие дети. Другие сыновья, не уроды, здоровые и сильные».
Грар, брат Арнара, заметил его и женщин у хижины и направился к ним, скаля пасть в улыбке. Его штаны и голый торс были заляпаны подсохшей кровью, и он сам едва заметно прихрамывал. Наверняка, как и всегда, набрасывался на добычу почти без оружия и разрывал жертве горло клыками, как настоящий зверь. Грар был младше Арнара на несколько лет, но не такой плечистый, а более гибкий, его грива отличалась темным, почти каштановым оттенком. Он славился буйным нравом и там, где его старший брат сначала размышлял и обдумывал, Грар предпочитал нападать, не тратя время на рассуждения.
– О, Арнар! Мой вождь, наконец-то тебя можно поздравить! – произнес он, подойдя ближе.
Слова Грара звучали почтительно, но в голосе слышалась ирония и даже легкое превосходство. У него-то самого уже родилось четверо детей, трое из них были мальчиками, и лишь один не дожил до сегодняшнего дня.
Его друзья следовали за ним, да и другие члены племени, которые не были слишком заняты, стягивались поближе. Все заметили сверток в руках Арнара и ждали, когда он покажет им свое дитя и можно будет начать праздник.
Грар первым заглянул в лицо младенца, и все увидели, как у брата вождя выразительно дернулись усы. Но Грар постарался не выдать своих чувств, и его голос зазвучал преувеличенно бодро:
– Что ж, еще одна девочка в нашей семье! Счастье улыбнулось тебе и твоей новой жене.
Все еще держа младенца на руках, Арнар взглядом отыскал среди собравшихся Рабаша. Военачальник кивнул и показал клыки, не в полноценном оскале, только намеком, но Арнар покачал головой, дав понять одним взглядом: «Просто будь наготове». Пока опасности не было, и Арнар надеялся, что все же сумеет не довести дело до драки.
– Что же ты не рад? – продолжал Грар. – Ведь у тебя наконец-то появился ребенок. В твои-то годы! Другой на твоем месте прыгал бы от счастья.
Арнар отлично понимал его чувства. Рождение девочки, конечно, тоже было радостью, но для обычной семьи, а не для семьи вождя. Девочка не могла стать наследницей, а значит, по закону Грар продолжал оставаться первым претендентом на власть.
Набрав побольше воздуха, Арнар заговорил громко и четко, чтобы слышали даже те, кто был у дальних костров.
– Мой народ, я должен вам сообщить вам добрую весть, – начал он, – сегодня у меня, вашего вождя, родился сын. Первенец, которого я нарекаю именем Прай.
Со всех сторон раздались радостные крики. Удивленно молчали только те, кто стоял близко и успел увидеть лицо младенца или услышал слова Грара. Младший брат вождя больше не тратил усилий, чтобы скрывать свои чувства, и на его морде отражалась, быстро сменяясь, целая буря эмоций – растерянность, недоумение, сомнение, недоверие…
– Странные у тебя шутки, вождь, – заметил он, наконец. – Почему ты говоришь о сыне, когда родилась девочка?
Вместо ответа Арнар освободил младенца от пеленки, быстрым движением отшвырнул ее и, высоко подняв малыша обеими руками, продемонстрировал его собравшимся. Разглядев мальчика с женским лицом, все дружно ахнули и на мгновение лишились дара речи. Воспользовавшись этой паузой, Арнар передал вновь расплакавшегося малыша выглянувшей на шум Анайэ, и та, прекрасно поняв его выразительный взгляд, схватила ребенка и мгновенно снова исчезла с ним в женской хижине.
Первым из зрителей пришел в себя Грар. Выступив вперед, он привлек к себе всеобщее внимание и возбужденно заговорил:
– У моего брата родился урод! Мальчишка с женским лицом, виданное ли это дело?! На Арнаре лежит проклятье! У него никогда не будет здоровых детей.
– Думай, о чем говоришь! – зарычал Арнар, наступая на Грара, но тот уже не собирался отступать.
– Урод, родившийся у вождя, навлечет проклятие на весь наш клан! – продолжал Грар, все повышая и повышая голос. – Не допустим этого! Уроду не место в племени! Убьем урода! Скинем в море! Разобьем камнем голову!
Несколько мужчин из числа его друзей тотчас поддержали Грара. Остальные, особенно женщины, стояли в растерянности. Все знали законы, касавшиеся уродов, но никто еще никогда не видел мальчиков с женскими лицами. Не помнило племя и случаев, чтобы ущербный ребенок рождался в семье вождя, так что никто не знал, как следует поступить.