– О, мерси боо-ку! Это честь для меня – присоединиться к организации с такой прославленной историей, – любезно сказала Фрэнки Рошель. С царственных губок Клео де Нил сорвался раздраженный вздох.
– Я думала, общество «Кусоловей» – клуб для избранных, – недовольно бросила Клео. – А что теперь? Может, еще домашних животных разрешим принимать?
– Да брось, Клео. Лучше выскажись напрямик, – язвительно отозвалась Венера.
– На мой взгляд, «Кусоловей» перестал быть клубом исключительных личностей в ту секунду, как туда приняли Клео, – фыркнула Торалей, подергивая ушами, и самодовольно ухмыльнулась возмущенной мумии.
В тот самый миг, когда едущие в лифте стали серьезно опасаться, что сейчас вспыхнет ссора, створки дверей медленно разошлись. За ними обнаружились кованые железные ворота в форме сердечка. Над воротами висела старинная деревянная вывеска с вырезанным вручную посланием: «Добро пожаловать в Северные туннели катакомб, где вдали от света, во мраке ночи вы, быть может, отыщете самый жуткий ужас монстров».
Северные туннели, освещенные свечами в кованых подсвечниках, были облицованы гладкими серыми камнями, подогнанными друг к другу, как фрагменты мозаики. Бесконечные на вид туннели украшали искусно вырезанные черепа и большие портреты монстров, сыгравших видную роль в истории – нарисованы они были фиолетовой флуоресцентной краской. На стенах висели ограждения в виде зловещих черных цепей – цепи эти словно заключали в тюрьму особ, изображенных на картинах.
Тускло освещенная каменная тропа вилась и заворачивала. Она проходила мимо нескольких раскопочных пунктов – мест, предназначенных для выкапывания артефактов, – и приводила к единственному в катакомбах кабинету для занятий. Каменное помещение переполняло буйство красок: столы и стулья были сделаны из ярко раскрашенных костей животных, камней и палок. С розовой, красной и желтой мебелью резко контрастировала черная доска, на которой было небрежным почерком нацарапано:
«Добро пожаловать на урок катакомбства – исскусства отрытий».
Когда Робекка вошла в кабинет, слезы навернулись ей на глаза и тут же превратились в пар. С той самой секунды, как она вышла из лифта, девушка явно ощущала присутствие, которого не чувствовала уже давно – присутствие ее отца, Гексисии Стима.
– Робекка, что случилось? – шепотом обратилась Венера к расстроенной подруге.
– Я понимаю, что это было давно, но в последний раз моего отца видели в катакомбах, – объяснила Робекка, продолжая пускать пар из глаз. – И я невольно начинаю думать, где же он…
– Но мне казалось, что твой отец – нормал, разве нет? – удивилась Венера.
– Ну да, он был нормалом, но в момент исчезновения он как раз работал над заменой своих нормальских органов на механические. Кто знает – вдруг ему это и вправду удалось, – шмыгнув носом, сказала Робекка.
– Ma chérie [18], я понятия не имела, что твой отец пропал в катакомбах, – ласково произнесла Рошель, погладив Робекку по руке. – Я уверена, что если мы объясним ситуацию мсье Д’Охлику, он охотно заменит нам этот учебный курс на какой-нибудь другой.
– Спасибо, но, я думаю, мне пора принять мои чувства. Я никогда ни с кем об этом не говорила, но мне всегда казалось, что в исчезновении моего отца было нечто подозрительное. Как раз перед этим он стал вести себя несколько странно – уходил на всю ночь, на какие-то встречи, и говорил о том, как это важно, чтобы я жила в мире, который обращается с монстрами как с равными.
– Что, со всеми? А я вот не думаю, что все монстры равны, – громко пробормотала Торалей. Она прошла вперед, раздвинув подруг, и уселась.
– Не обращай на нее внимания, – тихо попросил Ки и сжал руку Робекки.
– Спасибо, Ки, – отозвалась Робекка.
– Не за что, – застенчиво произнес юноша и снова отступил в тень.
Когда все принялись рассаживаться, Вуди-бой захватил место рядом с Фрэнки Штейн, своим предметом обожания. Поэтому тихий одноглазый юноша плюхнулся на стул рядом с Робеккой.
– Привет, ребята и девчата! – изрек мистер Муммий, войдя в класс. На этом всегда щегольски одетом преподавателе сегодня были до хруста накрахмаленные белоснежные бинты, жилет и галстук.
Поставив свою кожаную сумку на стол, мистер Муммий с жаром улыбнулся новым ученикам.
– Поздравляю вас с началом занятий по катакомбству – искусству отрытий. Мы с вами станем исследовать обширные и кажущиеся бесконечными залежи истории, сокрытые в северных туннелях.
Затем мистер Муммий принялся расхаживать по кабинету, время от времени останавливаясь, чтобы побарабанить мягкими, замотанными в бинты пальцами по чьей-нибудь парте.
– Поскольку использование археологических инструментов – дело грязное, нам выделили в качестве помощников двух троллей, Сладость и Гадость. И да, можете не спрашивать – это их настоящие имена. По всей видимости, они увлекаются нормальским праздником под названием Хэллоуин. В настоящий момент они убирают здесь, переносят тяжелые артефакты к лифту и в целом пытаются поддерживать тут внизу подобие порядка. Но если кто-то подумает, что они работают на учеников, тот глубоко ошибется. Не просите их убрать в вашей комнате, потому что, во-первых, когда вас не будет в школе, у них будет отпуск. А во-вторых, это крайне некорректно. Вопросы есть?
Класс тут же взорвался гомоном. Ученики так и сыпали вопросами об археологических находках мистера Муммия и троллей. Меж каменных стен бушевал энтузиазм, и одна лишь Робекка сидела, безмолвно глядя в пол. И вовсе не потому, что у нее не было вопросов – напротив! Девушку просто-таки переполняли вопросы. Только касались они не курса катакомбства.
Все они были о ее отце.
Глава
ПЯТАЯ
Когда солнце закатилось за горы, Робекка, Рошель и Венера шли по главному коридору. Первый день учебы, включавший в себя катакомбство, безумную науку, физическую гультуру, ге-огр-афию и домогадство, наконец-то завершился.
С потолка доносился тихий шорох – это просыпались летучие мыши. Они слыли школьными дезинсекторами помещений и по ночам охотились на насекомых и пауков.
– Вот это да! Кажется, вон та мышь только что подмигнула мне! – воскликнула Робекка, таращась на потолок.
– Может, это мыш и он в тебя влюбился? – поддела подругу Венера.
– Я думаю, куда более вероятен тот вариант, что животному попала в глаз пылинка, и оно просто моргнуло, а Робекка восприняла это как подмигивание. Конечно же, существует еще вероятность, что у этой летучей мыши чрезвычайно редкое заболевание, синдром моргающего нетопыря Крошки.
– Не будь ты горгульей с их помешанностью на правде, я бы тебе ни за что не поверила. Ну, согласись – что это за название болезни: «Синдром моргающего нетопыря Крошки»? Ужасно глупо звучит, – хихикнула Венера.
– Не то слово как глупо! – поддержала ее Робекка.
– В таком случае, сообщаю вам, что синдром моргающего нетопыря Крошки – абсолютно реальная болезнь. Она получила свое название в честь одного нетопыря по имени Крошка, который никак не мог перестать моргать из-за странной инфекции в левом глазу. Увы, все горгульи Скарижа много лет упрекали Крошку за то, что он дразнится – прежде чем кто-то наконец додумался показать его врачу, – серьезно сообщила Рошель. Печальная судьба нетопыря Крошки явно вызывала у нее сочувствие.
Добравшись до покоев Крови и Моркови, Робекка, Рошель и Венера принялись быстренько приводить себя в порядок перед ужином. Однако же, когда Рошель красила губы, Венера протирала свои листочки, а Робекка смазывала свои шестеренки, подруги услышали какой-то странный звук. Это были шаги, но доносились они с совершенно необычного места – с потолка.