Лайонелл встал:
– Возможно, это будет хорошим выходом.
– Будет.
В комнату вошла толстая женщина. Несомненно, она была земной девушкой, польщенной вниманием Лайонелла, наслаждавшейся им. При виде Джин лицо ее затуманилось ревностью.
В коридоре Джин рассудительно сказала:
– Когда вы заберете ее на Эберкромби, она бросит вас ради одного из жирных бездельников.
– Заткнитесь! – сказал Лайонелл. Голос его был похож на звук косы при заточке.
При виде Лайонелла пилот грузовой баржи угрюмо сказал:
– Я ничего не знаю.
Лайонелл спокойно спросил:
– Вам ваша работа нравится?
Пилот что-то пробормотал неприветливо, но больше не протестовал. Лайонелл устроился в кресле рядом с ним. Джин, человек с лошадиным лицом по имени Хаммонд и два пожилых мужчины с беспокойными манерами разместились в грузовом отсеке.
Корабль поднялся из дока, проткнул атмосферу и вышел на орбиту Станции Эберкромби.
Станция плыла впереди по курсу, сверкая на солнце.
Баржа причалила к грузовой палубе, рабочие втянули ее в гнездо, люк открылся.
– Пойдемте, – сказал Лайонелл. – Побыстрее. Покончим с этим, – он тронул Джин за плечо. – Вы впереди.
Она направилась вверх, к главному стволу. Мимо них проплывали толстые отдыхающие, яркие, круглые, как мыльные пузыри. На их лицах возникали маски удивления при виде такого количества костлявых людей.
Они прошли вверх по стволу, – вдоль коридора, соединяющего главный корпус станции с личным сектором семьи Эберкромби, – миновали Плезанс, где Джин мельком заметила миссис Клару, круглую как апельсин, рядом с которой раболепствовал Веббард.
Они проплыли мимо миссис Блейскелл.
– О, мистер Лайонелл, – выдохнула та. – Да ну! Не может быть!
Лайонелл проскользнул мимо. Заглянув через плечо ему в лицо, Джин почувствовала приступ тошноты. Что-то темное кипело в его глазах: ощущение триумфа, злоба, месть, жестокость. Нечто не совсем человеческое. В обычных обстоятельствах Джин была человеком до мозга костей и имела обыкновение чувствовать себя неуютно, когда рядом было что-то неземное. Сейчас она ощущала беспокойство…
– Быстрее! – донесся до нее голос Лайонелла. – Быстрее!
Мимо комнаты миссис Клары – к спальне Эрла. Джин нажала кнопку. Дверь открылась.
Эрл перед зеркалом завязывал на своей бычьей шее сине-красный галстук. На нем был жемчужно-серый габардиновый костюм, очень свободно скроенный. Во многих местах были подложены подушечки, чтобы тело выглядело помягче и покруглее. Эрл заметил в зеркале Джин, а за ней суровое лицо своего брата Лайонелла. Он крутанулся, потерял опору и беспомощно взмыл в воздух.
Лайонелл засмеялся:
– Взять его, Хаммонд. Спустить вниз.
Эрл бушевал, бессвязно говорил что-то. Он здесь хозяин, всех долой отсюда. Он всех засадит в тюрьму, всех велит убить. Он сам убьет.
Хаммонд обыскал его, нет ли оружия. Двое мужчин, что летели в грузовой барже, стояли неловко сзади, что-то бормоча друг другу.
– Послушайте, мистер Эберкромби, – сказал наконец один из них, – мы не можем служить насилию.
– Заткнитесь, – ответил Лайонелл. – Вы здесь как свидетели, как медики. Вам платят за то, чтобы вы смотрели, и ничего больше. Если вам не нравится то, что вы видите, – это очень плохо, – и он махнул Джин: – Дальше!
Девушка толкнулась к двери кабинета. Эрл резко прокричал:
– Прочь отсюда, прочь! Это частное владение, это мой личный кабинет!
Джин сжала губы. Она не могла избавиться от жалости к бедному корявому Эрлу. Но вспомнив о его «зоологической коллекции», она решительно прикрыла зрачок фотоэлемента и нажала на кнопку. Дверь распахнулась, явив им красоту и величие цветного стекла, пылающего в огне небес.
Джин подлетела к косматому двуногому животному. Здесь она пряталась.
Проходя через дверь, Эрл испытал некоторые трудности. Хаммонд манипулировал его локтями. Эрл изрыгал хриплые, визгливые звуки и рвался вперед, тяжело дыша, словно запыхавшийся щенок.
Лайонелл сказал:
– Не дурите с Хаммондом, Эрл. Он любит ломать людей.
Двое свидетелей разъяренно бормотали что-то. Лайонелл бросил на них уничтожающий взгляд.
Хаммонд схватил Эрла за штаны, поднял над головой и пошел на магнитных подошвах по загроможденному пространству кабинета. Эрл беспомощно молотил руками воздух.
Джин стала шарить за резной панелью у двери, ведущей в пристройку. Эрл завизжал:
– Уберите отсюда руки! О, как вы заплатите, как заплатите за это, как заплатите! – Его голос сорвался и перешел в рыдания.
Хаммонд встряхнул его, как терьер крысу. Эрл зарыдал громче. Джин этот голос казался скрежетом. Она нахмурилась, нашла кнопку, нажала. Дверь открылась.
Все проследовали в ярко освещенную пристройку. Эрл, полностью сломавшийся, вовсю рыдал и молил.
– Это здесь, – сказала Джин.
Лайонелл хлестнул взглядом по коллекции монстров. Инопланетные штучки: драконы, вампиры, василиски, грифоны, насекомые в панцирях, змеи с огромными глазами, клыки, мозги и хрящи, скрученные кольцами. И рядом людские уродства, не менее страшные и гротесковые. Взгляд Лайонелла замер на толстом человеке.
Он посмотрел на Эрла. Тот оцепенел.
– Бедный старый Хьюго, – сказал Лайонелл. – Эрл, вам не стыдно?
Эрл вздохнул.
Лайонелл сказал:
– Но Хьюго мертв… Так же мертв, как любой экспонат здесь. Верно, Эрл? – он взглянул на Джин: – Верно?
– Как мне кажется, верно, – сказала Джин смущенно. Ей не доставляло удовольствия мучить Эрла.
– Конечно, он мертв, – Эрл задыхался.
Джин подошла к маленькому выключателю, контролирующему магнитное поле.
Эрл закричал пронзительно:
– Вы ведьма! Ведьма!
Джин переключила тумблер. Прозвучало мелодичное жужжание. Шипение. Запах озона. Прошла минута. Дуновение. Куб открылся, издав чмокающий звук. В комнату вплыл Хьюго.
Он дернул руками, его вытошнило, из горла вырвался писк.
Лайонелл повернулся к двум свидетелям:
– Этот человек жив.
Они взволнованно пробормотали:
– Да, да!
Лайонелл повернулся к Хьюго:
– Скажи им, как тебя зовут.
Хьюго прошептал что-то тихо и, прижав локти к туловищу, дернул атрофированными маленькими ножками. Он попытался принять позу эмбриона.
Лайонелл спросил свидетелей:
– Этот человек в здравом уме?
Те уклонились от прямого ответа:
– Мы едва ли можем определить это вот так, экспромтом.
Они заговорили разом, зазвучала тарабарщина: тесты, цефалографы, рефлексы… Лайонелл подождал с минуту. Хьюго плакал и пускал пузыри, словно ребенок.
– Ну, он в здравом уме?
Доктора ответили:
– У него сильнейший шок. Обычно глубокое замораживание повреждает синапсы…
Лайонелл спросил сардонически:
– Так все-таки он в здравом уме?
– Ну… нет.
Лайонелл кивнул:
– В таком случае… вы видите нового хозяина Станции Эберкромби.
Эрл запротестовал:
– Вы не можете это провернуть, Лайонелл. Он уже давно сошел с ума, а вы были вне Станции!
Лайонелл ухмыльнулся со зверским видом:
– Ты хочешь, чтобы я передал дело в Адмиралтейский суд в Столице?
Эрл замолчал. Лайонелл поглядел на докторов, которые оживленно перешептывались.
– Поговорите с ним, – сказал он. – Удостоверьтесь, в здравом уме он или нет.
Доктора покорно занялись Хьюго, который теперь мяукал. В конце концов они пришли к неудобному, но определенному решению:
– Несомненно, этот человек не способен отвечать за свои поступки.
Эрл ухитрился вырваться из рук Хаммонда и завопил:
– Уходите все прочь!
– Поосторожнее, – сказал Лайонелл. – Я не думаю, что ты понравился Хаммонду.