— Ты не король! Не грех — печальное творенье! Души лишь смертной жуткий след, оставь свои мечты, тебя и так боятся больше всех!..
Земля сотрясается, словно само небо обрушивается на неё. Свет ослепляет, призывает заслониться и обжечься. Уже совсем другая боль впивается в плоть, словно когти грозового зверя разрывают, стараясь сквозь кровь и мясо добраться до души. На самом деле ощущения обманчивы. Всего лишь кусочек ауры демона вместе с разрядом попадает в кровь и стискивает сознание носителя страхом. Весьма неплохой ход, особенно учитывая боязнь боли у моего носителя. Встряхнув рукой и бегло осмотрев ожог, повторно вытягиваю руку. Саншин продолжает говорить, но из-за грохота молний ничего не слышно. Сосредоточившись, стараясь замедлить расползающиеся под кожей чёрные вены, мысленно вытягиваю из короны больше пустоты. Пока она даёт силы и ограничивает мою сущность от давления на мир можно быть спокойным.
Судьба нашего мира не должна постигнуть этот. Мы так яростно и долго сражались друг с другом, что не успели заметить, как не осталось ничего, кроме нас самих.
Но пустота и гнев разные... одно стихия, другое грех, и всё же и то и другое лишь сила, олицетворяющая меня. Её можно взять под контроль.
Близость молний обжигает, ослепляет, оглушает, но не приносит существенного вреда. Навредить пустоте невозможно. Я шагаю по прожжённой земле и рядом ластится чёрный полупрозрачный дым, в нём можно различить песчинки, с тихим шорохом подбирающиеся к жертве. Вздрогнув и запрокинув голову, Саншин замолкает, словно в неверии прислушивается к ощущениям. Пустота покрывает его тело, ловит молнии и пожирает без единого следа. Золотоволосый демон крошится от порыва нагретого воздуха. В залитых кровью глазах что-то вроде удивления. Скипетр выпадает из рассыпающихся пальцев, звякают бубенцы. Тишина и темнота смешиваются в непонимании произошедшего.
Медленно опустив руку, столь же неторопливо выдыхаю, возвращая спокойное расположение духа.
Всего миг и первая корона, уже подзабывшая свой истинный облик, прячется в оковы.
Опустив взгляд на поблёскивающий в грязи скипетр и разлетающиеся песчинки, некогда бывшие живым существом, я осматриваюсь. Темнота окружает плотным туманом. Тишина нерушима или же одна из молний задела и лишила меня слуха. Думать о повреждениях не хочется. Не люблю сдерживаться и зализывать раны, этим может заняться и сам Итишин в свободное время. Только его нет и, скорее всего, вскоре не представится. Стоит поторопиться и идти, однако неясное беспокойство и сомнения приковывают к месту.
Слишком странно для Алчности недооценивать мою силу.
Ничего не происходит и я наклоняюсь взять реликвию. Сверкнув, скипетр обращается маленькой молнией и мчится прочь. Я едва успеваю отдёрнуть руку.
Так и знал... обращение в прах носителя не значит ничего. Во владениях, полных верующих в Алчность существ, без сомнения найдётся один-другой подходящий сосуд.
Приблизившись к обрыву и рассеяв темноту огоньками города, шагаю в пустоту и выхожу посредине ярко-освещённой улицы. Музыка, шум голосов и топот, звяканье мечей и бубенцов, другие, непонятные звуки обрушиваются со всех сторон. Блики фонарей и разноцветные ткани на фоне тёмных улиц мельтешат перед глазами. Силуэты разных существ скользят мимо, совершенно не обращая внимание на то, кто стоит рядом с ними.
Алчность...
Взгляд выхватывает статуи и колонны, отливающие золотом, развешанные гербы на лентах. Сплошное празднество. Едва сохраняя спокойствие, пытаюсь сосредоточиться.
Сложно... Как Алчность не сходит с ума от столь ослепительного потока душ?
Я хорошо помню ощущение удушья и страха, пронзившего в тот момент, когда Тени склонились передо мной в полном темноты зале. Тогда я ещё не полностью проснулся и чувствовал больше эмоций Итишина, нежели собственных, проверяя, насколько подходит новое тело. Если бы не вмешался тогда, мог бы его тут же потерять. Каждая склонившаяся Тень была полна сдерживаемого гнева, свободным потоком вливающимся в меня. Казалось, разрушительные эмоции сгустились так плотно, что могли бы накрыть собой весь город, если бы кто-то раскрыл двери. Не понадобилось поглощать ни одной души, чтобы вернуть утраченные из-за Рокушина силы.