История 5. Отряд
Северный город наполнен мерцающими огнями. Они горят в окнах, на уголках крыш, у края дорог. Мирно падают крупные хлопья снега. Если взглянуть в тёмную синеву, их не отличить от звёзд.
Что такое звёзды? Они снег, который никогда не падает.
Встряхнув волосами, из-за чего на плечи падает снег, я смотрю в проход перед собой: тёмный переулок, от которого ведут следы нескольких существ. Горло сжимается от мысли заменить кровь холодной водой. Сердце бьётся чаще, не в силе согреть тело в ворохе льдинок.
Что такое кровь? Кровь... это бесконечная темнота.
Подняв и сцепив руки, дышу на них, только не могу согреть. Холодно. Бесконечно холодно и темно. Вдали шумно и ярко. Всё это пробуждает тревожные ненавистные чувства. Старые мысли сменяют нынешние, не задерживаются надолго и исчезают. Снег продолжает падать, словно больше ни на что не способен.
Способен ли я на что-то, помимо бессмысленного существования? Брошенный, но названный. Кажется, у меня есть смысл быть здесь. Почему не могу вспомнить его?
За спиной раздаётся хруст. Мимо проходит человек, не подозревающий о творящейся в городе охоте. Его прерывистое дыхание, спешные шаги и учащённое сердцебиение вызывают приятную дрожь в теле, желание сбросить невидимый покров и вгрызться в источник тепла, окунуться в обжигающую кровь. Разумом я заставляю себя очнуться от наваждения, напомнить монстру, что рано или поздно кровь остынет, станет ещё холоднее, чем прежде — холод скуёт сердце.
Нет! Главное — удовольствие! Не хочешь холода? Убивай, убивай, убивай, убивай — пока не останешься в одиночестве. Мир, насквозь пропитанный кровью живых существ, никогда не остынет. Крови будет настолько много, что она не успеет остыть!
Вцепившись пальцами в покрывшиеся инеем волосы, я смотрю в пустоту перед собой, точнее, на следы, ведущие в тёмный переулок, и не верю, что говорю со своим монстром.
— Однажды я устану, — порывисто шепчу, выдыхая облачко пара. — Я не смогу греться чужой кровью вечно.
Ты не понимаешь. Твоё существование не имеет смыла, если в нём нет удовольствия. Ты — снег.
— Разве я не один?..
Едва заметно вздрагиваю и перевожу ошеломлённый взгляд выше. Из темноты на меня смотрит монстр с моей внешностью, только обнажённой, безумной, с кровавыми глазами и ухмылкой.
Нет смысла думать о столь непонятных вещах. Иди и сожми в руках столько удовольствия, сколько сможешь удержать. Ты поймёшь, как только попробуешь.
— Я не могу ничего удержать...
Разорви клыками кожу, пусти кровь. Багряный тёплый цвет уймёт боль и одиночество. Разрывай, кусай, глотай, ломай, не останавливайся — живи!
Холод медленно обнимает и заточает в ледяную тюрьму. Совсем чуть-чуть и уже не сможешь из неё выкарабкаться, как не могли они, те самые белые сугробы в углах переулков, съёжившиеся и спрятавшиеся от самих себя под слоем снега. Я не раз просыпался рядом с ними, ещё помня тепло чужого плеча перед ночью кошмаров.
— Почему я всегда просыпался? Почему только я?..
Мой голос дрожит, а в голове звучит сильный, спокойный и властный, нетерпеливый от предвкушения, смутно знакомый.
Потому что ты звезда. Просто ты сорвался с неба и упал, затерявшись среди снежинок. Обагрись! Заставь всех признать, увидеть себя! Пылай настолько ярким багрянцем, чтобы твои собратья с неба увидели и признали тебя, стали завидовать и тоже сорвались — больше не будет одиночества!
Я понимаю, что сам себя пытаюсь уговорить одновременно поддаться и не поддаться искушению. Только этот монстр говорит почти как Рокушин, поэтому слушать его не хочется.
— Юкуро?..
Мягкий голос зовёт меня из-за спины. Вздрогнув и растерянно взглянув на разочарованного монстра, почему-то скрывающегося в темноте без сопротивления, медленно поворачиваю голову.
— Ты выглядишь потерянно... что случилось? Ты чем-то напуган?
Стоящая шагах в пяти от меня девушка мягко улыбается. Почему-то я не вижу ничего, кроме улыбки на порозовевшем лице и падающего снега. Кажется, за её спиной мигают огни, пытаясь разогнать мрак ночного города.
— Совсем как ребёнок, — неспешно приблизившись и наклонившись, придерживая длинные волосы одной рукой, другой девушка касается моей щеки. Приятное тепло чужой доброты призывает расслабиться, но кажется, если так поступлю, видение исчезнет. — Не бойся, идём.