Так что процесс трансмутации поначалу незаметен и самому трансмутанту (хотя, в ходе самого процесса могущему быть еще называемым просто трансмутирующим). Процесс протекает медленно, глубоко латентно, без каких-либо болевых ощущений, но с заметным нарушением психики и нервно-соматического баланса. Что-то внутри беспокоит, жжет как будто, смута какая-то душевная, тоска временами нахлынывающая, желания непонятные, все время хочется напиться и забыть обо всем на свете
Но, естественно, замечала все, хотя никак не могла понять это и объяснить себе, оправдывая все это просто усталостью, перегрузкой на колхозных полях и параллельно на собственном пригородном участке, огороде, иногда объясняла это как следствие тяжелого алкоголизма, да и собственной склонностью к выпивке
Ужас, ужас ее обуял, заметалась она, вскрикивая: Ой! Ой! Ой – ой, что же это! Какую-то вину собственную неясную чувствует и что-то очень смутное, копошащееся, чуть-чуть лохматое, но не очень
Резкий такой холод, как удар нашатыря, когда лежала она под утро разомлевшая, отпущенная кошмарами ночными, теплая, белая, дебелая, укрытая по самый нос ватным цветным, лоскутным одеялом в жаркой, душной комнате, и вдруг кто-то словно (со сна и не понятькто и что) открыл дверь в морозную, сверкающую снегом предутреннюю слабеющую ночь, и резкий порыв жестокого холода ударил в незащищенное лицо – все так смутно вспоминалось
Одевается она медленно, одиноко, как во сне, юбки натягивает, быстро дом подметает, воду беспамятно приносит, смотрит в дрожащую поверхность, видит себя там, но не узнает, бродит по дому, но обеда почему-то не ставит. Потом идет в соседский дом.
Ну, понятно, – волки все-таки. Сидят бабы, не смеются, семечки молча лузгают, изредка к окну бросаются: Ишь, темнеет уже! – Да придут скоро! – отвечают, и опять тишина
Все бабы повыскакивали на улицу, а уж и возок раскатистый подкатил, все обступили его, смотрят с опаской, боятся ближе подойти. Охотник раскрасневшись, рассказывает: Ну, мы их сразу же за мелентьевским лесом приметили. Да они даже и не прятались, звери. Понятно, обложили, они на Ваську Фомина и на Толяна пошли, злые, загривок-то столбом стоит, у-у-у! гады! Ну, ничего, те как вдарили – обоих наповал. Вот.