Мгновение паузы, когда оба мертвеца осмысляли происходящее, меняя стратегию. Вампир тряхнул кистями, отчего руки его, тощие, костялвые, удлиннились вдвое, при этом же вперед подались челюсти, вытягиваясь, делая лицо больше похожим на гибрид гончей и шимпанзе, рот раздался под давлением зубов, удлинняющихся до нескольких сантиметров, плечи при этом подались вперед и вниз, горбатя фигуру.
Кикимора же, наконец, собралась - два стройных тела подхватили под ноги, каждое под свою, полное. Подняли его на метр, чуть подав вперед, и словно сами теперь стали его ногами - четырьмя против одной здоровой и одной увечной ранее.
Схлестнулись и теперь человеческий взгляд уже с трудом сумел бы не только описать, но даже и осмыслить происходящее. Уж слишком быстро двигался вампир, мгновенно переходя из туманного состояния в осязаемое и обратно. Слишком быстро, несимметрично и непредсказуемо скакали длины его конечностей, челюстей, шеи и поясницы. Он в одно мгновение обращался от подобия саламандры, почти охватывающей кикимору вокруг, и едва ли не касаясь пастью собственного зада до чего-то компактного, крошечного, уходящего из-под удара почти втянув в себя конечности и полупогрузив голову промеж ключиц.
Кикимора менять свои тела не могла, но двигались они постоянно, - то переставляя гротескные 'ноги' в обманчивой неуклюжести, то на доли мгновения отделяя одно из тел в рывке, не отсоединяя его, тем не менее.
Минуты шли за минутами, складываясь в часы - мертвецы не ведали усталости. Уже можно было предречь результат - кикимора двигалась все более неуклюже - множество шматов плоти валялось окрест, толстое тело лишилось обеих рук и головы, дав других были сильно изорваны. Очередной рывок, вампир, в прямом смысле слова обвивающий 'ноги' кикиморы, сковывая их слишком далеко от жадных пастей и прижимая к телам руки, толстое тело бессильно сделать что-либо. Взмахи кистей со скрюченными когтями пальцами, сукровица и мягкое чавканье при погружении в плоть. Мгновения - и еще шевелящиеся фрагменты рушатся в грязь - кикимора лишилась одного из своих тел.
Дальнейшее уже больше напоминало избиение - разобщенные безгрудая и 'бабочка' беспорядочно мечутся, пытаясь задеть хоть что-то. Возникающий то здесь, то там вампир, неизменно урывающий очередной бледный мясной плод.
Безгрудая падает, лишившись ноги от самого бедра, еще дергающейся и пытающейся лягнуть обидчика, мгновенно перемещающегося за спину жертвы и уже рука летит прочь. 'Бабочка' суматошно принимается закапываться - кикимора пытается спасти хоть одно тело, но вампир хватает ее за ноги, вырывает одну и держа за вторую, словно чудовищной дубиной принимается ритмично втрамбовывать в грунт безгрудую. Отпускает, выдергивает втрамбованную, вяло пытающуюся уйти чуть глубже, рвет на фрагменты, огрызающиеся, щелкающие зубами и суставами, одним движением - удлиннившись поясницей на почти десяток метров, оперевшись руками и 'сократив' тело к передней половине - перемещается к отброшенной 'бабочке' - лишь нога еще торчит над поверхностью - дергает. Нога остается в его руках, но вампиру этого недостаточно - в несколько рывков он заглубляется по пояс в грунт и, точно созревший корнеплод, выдергивает последнее тело.
Секунды - и на месте бойни остаются только мелко пошматованные фрагменты, некоторые из которых еще 'живы' и подергиваются.
Полночь.
Вампир не без труда разыскивает лохмотья, бывшие некоторое время назад одеждой. Его облик, не считая грязи и спекшейся сукровицы, почти человеческий. Он, должно быть, сожалеет о бесцельно вылитых остатках крови, уж слишком много сил ушло на драку с кикиморой, но к термосам не прикасается. Кое-как одевшись он направляется к затаившемуся в ожидании хутору.
Людей он замечает сильно задолго до того, как они его. Пятеро мужчин, двух из которых он знает по именам, все при оружии - Михай поигрывает пистолетом, у Петра - ружье. Еще двое - при автоматах, один - без оружия на виду. Вампир чуть замедляет шаг, но не останавливается.
- Ух, - комментирует один из незнакомых, выхватив его лучом фонаря - горбоносый, темноволосый кавказец, - Как они его...
Они, похоже, считают кровь на нем - его собственной.
- Тут такое дело, - оскаливается Михай. - В общем мы сильно поиздержались, в том числе и по твоей вине. Потому ложись-ка, друже, моськой в грязь, а руки вытяни перед собой.
Мужчины демонстративно двинули стволами, кавказец встал, поигрывая вполне современными милицейскими наручниками.
- Вы серьезно... - он даже не спрашивал, в голосе сквозило некое разочарование. Снова туман, опавшая гротескной листвой одежда, вампир, чудовищно разевая пасть, просто откусывает Михаю руку вместе с выставленным пистолетом, сплевывает железом. Двое автоматчиков успевают повернуть в его сторону стволы, Петро стреляет в оседающую одежду, кавказец еще не сообразил что происходит.
Вампир перемещается в первому автоматчику и его же головой сбивает с ног второго точным попаданием в лоб. Второй падает кулем, шея изогнута почти под прямым углом - лоб промят.
Петро начинает поворачиваться, но не успевает - вампир почти нежно укладывает того спиной на колено, легчайшее напряжение мышц, всхлип, треск позвонков.
Кавказец успевает начать бежать прочь. Это помогает ему не видеть своего убийцы.
На все ушло едва ли больше двух секунд, вампир осмотрелся, жадно потянул носом, но прикасаться к телам не стал. Во второй раз оделся в лохмотья и направился к дому Михая. В окнах остальных двух также горел свет, но их вампир проигнорировал.
В дверях дома его встретила Леруська. Она подслеповато щурилась в темноту на отгремевшие выстрелы и зябко куталась в шаль, по которой угадывался нескромный пеньюар.
- Михай? - неуверенно окликнула она. Конечно же, она понимала, что это не ее мужчина - фигура, походка, все кричало об обратном, но представить иное было слишком страшно.
Вампир шагнул через порог, его шея удлиннилась, он, точно терьер крысу, зубами, не сбавляя шага, вцепился в горло девушки, мотнул ее из стороны в сторону - ноги безвольно стукнулись о стены коридора, сжал зубы и выпустил, в несколько глотков сожрав гортань.
В гостинной за столом сидела Машка, уставшая за день, все с той же неизбывной тоской глядя в пустоту. Когда в коридоре Леруська окликнула мужчину, она вскочила, оглаживаясь и стаскивая полотенце с позднего ужина, который наверняка затребует хозяин. Стукнуло что-то, потом упало и к комнату вошел гость. Страшный, в изодранных лохмотьях и с ног до головы измазанный грязью вперемежку с запекшейся, а местами и явно свежей, кровью. Машка только охнула и присела обратно за стол. Она еще не понимала, что случилось.
- Ключ. От амбара, - проскрипел гость.
Машка лишь молча указала на комод, за стеклянной дверцей которого висел он, похожий на ключ ручного зажигания старых машин.
Вампир ушел.
У дверей амбара он замер на несколько секунд, то ли прислушиваясь, то ли принюхиваясь. Вставил ключ, провернул и потянулся на себя массивные дверцы.
Изнутри на него смотрели полтора десятка пар глаз. Безнадежные, обреченные, смирившиеся взгляды людей, потерявших надежду.